Оторва, или Двойные неприятности для рыжей

Щелкнув брелком сигнализации, ставя на «прогрев» любимую машину, убедилась, что малыш послушно завелся и, спрятав ключи с брелком сигнализации в карман кожанки, шмыгнула на невзрачное крыльцо здания, которое, по сути, являлось одним из общежитий студенческого городка. Неизвестно почему мест для физподготовки категорически не хватало — может быть дело было в ремонте огромного спортивного комплекса, что должен был закончиться со дня на день, или же в неправильно составленном расписании, но что было, то было. Старшим курсам приходилось, пока что, заниматься в тренажерке, зале и бассейне одного из общежитий.

Не знаю, радовало их это или нет — мне было как-то все равно. Вход туда был свободный, вахтер дежурил в другой стороне, особо не интересуясь теми, кто пытался проникнуть в одну из раздевалок. И не знаю, кто еще из «левых» студентиков частенько пользовался этой дорогой, однако же меня, такую маленькую и незаметную, все вполне устраивало, ибо к Игорьку приходилось наведываться часто.

Вот и сейчас, громко прошлепав подошвами кед по паркету первого этажа, я спустилась на цокольный этаж и, приникнув к приоткрытой двери, заглянула внутрь спортзала… и натурально сползла по косяку, едва сдерживая смех.

Липницкий был застигнуть моим зорким глазом именно в тот момент, когда взобрался-таки на самую верхушку каната, что висел на высоченном потолке!

Вот, блин… обезьянка белобрысая!

Тихо хихикнув и показав другу большой палец, скользнула за дверь, так и оставшись незамеченной для его преподавателя и одногруппников. С трудом сдерживая смех и представляя, как же теперь стану величать этого орангутанга- переростка, скользнула в раздевалку, чьи двери располагались аккурат напротив зала и, ухватившись за лямки рюкзака, внимательно осмотрелась.

Замечательно!

Обе двери, в мужскую и женскую «обитель обнаженных, потных тел» оказались открытыми, и я тихо скользнула по привычному маршруту…

То есть скользнула бы, если бы не одно «но». Ручка двери мужской раздевалки оказалась выпачкана чем-то белым и вязким, по ходу увлажняющим кремом, жирным настолько, что я невольно поморщилась, почувствовав его прикосновение к своей ладони.

Не знаю уж, кто из женской половины группы Игоречка решил так подшутить (или отомстить), но шутка была явно не самая оригинальная. Брезгливо скривившись, я машинально прислушалась к звукам, доносившимся извне и, тряхнув испачканной ладонью, потопала в сторону душевой, что находилась в противоположенной стороне от раздевалок. Женская, к моему удивлению, оказалась закрытой, так что я, ни чуть не сомневаясь, рванула ту дверь, что был более доступна — в конце концов, ни ванну я же собиралась принимать, так чего мне было смущаться?

Мне нужно-то было пару секунд, чтобы отмыть ладонь от отвратительно-жирного, воняющего чем-то приторно-сладким крема, но едва я включила воду, склонившись над краном первой попавшейся душевой…

Как на меня тут же обрушились потоки ледяной воды!

Больше от неожиданности, чем от холода, я взвизгнула, машинально отпрянув назад, не сразу поняв, что сдвинуться с места почему-то не получается. И только спустя пару секунд возмущенных вдохов-выдохов, изображающих рыбу, выброшенную на берег (не визжать же мне все время в мужской душевой на самом-то деле?), я поняла, что меня попросту держат, не давая выбраться, и тщательно поливают сверху холодным душем из соседней кабинки.

Сказать, что я оскорбилась, значит не сказать ничего.

И когда искусственный ливень, наконец, прекратился, я только мрачно сплюнула забившуюся в рот воду, а мой тяжелый взгляд предвещал моему обидчику все кары небесные, по сравнению с которыми семь казней египетских покажутся ему детской невинной шалостью.

— Ты… — стряхнув с лица жидкость, тихо выдохнула, с трудом разглядев знакомый силуэт перед собой. А этот силуэт ухмылялся так… с видом победителя. С таким взглядом, как будто он только что прихлопнул старым тапком заслуженного таракана предпенсионного возраста, что издревле портил настроение старичка- владельца своим присутствием на кухне древней хрущевки, приватизированной после десятилетий исправной службы на заводе. А казалось бы, после подобного они должны были стать почти друзьями и соратниками…

Аха. Как бы не так!

— Гаденыш… — только и смогла сделать, что прошипеть в ответ тоном анимешного злодея, вытирая воду со щек, боясь неосторожным движением размазать то подобие макияжа, что вдохновенно намалевала еще утром на работе, боясь распугать своим сонным, бледным видом особо ранних клиентов. И ведь он в кой- то веки ровным и аккуратным получился, да. Правда, прожил недолго!

— Неужели? — насмешливый ответ возбудил меня так, как не смогли бы сделать подобное никакие другие раньше. Мне хотелось… О, как же мне хотелось!

Чувствуя промокшую насквозь ткань, ощущая липнувшие к шее волосы, замечая тонкие струйки воды, стекающие за шиворот, видя ручейки, хлынувшие с мокрых насквозь джинс на кафельный пол, моментально замерзая в промокшей от ледяной воды одежде, мне хотелось… Кто бы только знал, как мне хотелось в этот момент убивать!