Оторванный от жизни

Хотя меня выписали из больницы штата только 10 сентября 1903 года, за предыдущий месяц я несколько раз бывал дома и однажды остался там на три дня. Эти поездки были не просто интересными – они помогали встать на ноги. Я с готовностью вернулся в больницу, когда мое право на освобождение истекло. Мои друзья удивились, что я спокойно отправился в заведение, в котором испытал столько сложностей, но возвращение меня не раздражало. Я постиг тайны темной стороны жизни, победил их, и больше они не внушали мне ужаса. Так дело обстоит и по сей день. Я могу рассматривать будущее с большей долей самодовольства, чем те, кому в целом повезло в жизни. В то время я даже сказал, что, если мое состояние того потребует, я снова лягу в психиатрическую больницу с той же готовностью, с которой обычный человек ложится в больницу для лечения несерьезного заболевания.

Будучи довольным и уверенным в себе, не заметив резкого перехода, я снова стал жить в своем старом мире – с друзьями и работой в сфере бизнеса.

XXVIII

Первый месяц обретенной свободы я оставался дома. Это были интересные недели. Практически каждый день я виделся с несколькими друзьями и знакомыми, которые приветствовали меня так, словно я восстал из мертвых. У них было такое право, поскольку мое трехлетнее путешествие между мирами, скорее, даже совершенное по одному миру, полностью оторвало меня от обыденной жизни. В то время я получил одно глубокое впечатление: все мои доброжелатели были очень деликатны. Я не могу вспомнить, чтобы кто-то заговаривал о моей болезни до того, как я замечал, что не против этого. Мои друзья и знакомые явным образом пытались избегать темы, которую, как они полагали, я старался забыть. Зная, что они избегали этой темы потому, что заботились обо мне, а не из отсутствия интереса, я все время переводил на нее разговор, чтобы удовлетворить подавленное, но вполне здоровое любопытство своего визави. Мне кажется, что решение не отказываться от прошлого и смотреть будущему в лицо помогло мне стать счастливым и, кроме того, позволило моим друзьям рассматривать мое прошлое так, как это делал я. Прямо говоря о своей болезни, я делал общение для моих друзей и знакомых проще и одним ударом избавлял их от уз, которые они должны были ощущать, находясь в присутствии человека, которого каждую секунду можно задеть намеком на неприятные воспоминания.

Я уже многое сказал по поводу обязательств здоровых людей: они должны помогать тем, кто лежит в психиатрической лечебнице. Я могу сказать почти то же самое насчет отношения общества к тем, кто пережил подобное изгнание, выздоровел, но теперь заклеймен подозрением, стереть которое в состоянии только время. Хотя к бывшим пациентам относятся с личным вниманием, им трудно найти работу. Ни один из здоровых людей не видит, что это неправильно, потому что врожденный ужас перед безумием заставляет не доверять тем, у кого случался срыв. И тем не менее подобное отношение ошибочно. Возможно, одной из причин этого недоверия является то, что бывший пациент часто не доверяет даже сам себе. Уверенность порождает уверенность, и те мужчины и женщины, что страдали от психиатрического заболевания, должны рассматривать свою проблему следующим образом: их отсутствие в мире могло случиться по одной из многих причин, которые прерывают карьеру человека, чей разум никогда не страдал от заболевания. Я могу подтвердить, что подобный ход мысли эффективен – я сам ему следовал. И я полагаю, что на нынешний день я достиг успеха, которого можно было бы ожидать, если бы моя карьера не прерывалась.

Из больницы меня выписали в сентябре 1903 года, и в конце ноября я поехал в Нью-Йорк. Основной целью я считал изучение искусства. Я даже собрал информацию по поводу нескольких школ; и если бы мои творческие амбиции не улетучились, сейчас я мог бы снискать признания в сфере, в которой многие страдают от его недостатка. Но благодаря заряженной коммерцией атмосфере Нью-Йорка воскрес деловой инстинкт, и в течение трех месяцев я устроился работать в ту же компанию, в которой работал шесть лет назад. Это был один шанс на миллион. Я и сам с трудом могу представить ситуацию, которая позволила бы мне зарабатывать деньги, подарила свободное время, чтобы написать историю своей жизни, и предоставила возможность развивать свой гуманитарный проект.