Отпадение Малороссии от Польши. Том 1

Но король медлил с универсалом о походе в Украину. Он всё еще рассчитывал на возможность турецкой войны, которая дала бы ход его боевым способностям и облегчила бы тяготевшее над ним бремя панской опеки. Конецпольский настаивал на необходимости обуздать запорожскую вольницу, но представлял, что выставить против неё недостаточные силы значило бы рисковать и честью и безопасностью государства. Слухи о разорении костелов и гибели католического духовенства тревожили правительство гораздо меньше, чем возмущения рабочего народа в королевщинах и панских имениях. Не смотря на церковный задор со стороны казаков, борьба с ними имела характер все еще чисто экономический, и в этом исключительном смысле велись у Конецпольского переговоры с Запорожским войском.

В конце октября 1637 года коронный гетман послал к своим ослушникам последний увещательный универсал.

«Если вы забыли Куруковский договор», писал он, «то прочитайте сызнова, и если не хотите его понять, то я вам объясню. На Запорожье должна находиться обычная стража для наблюдения за переправами и добывания вестей о татарах. Старший казацкий должен находиться при полках и сотнях, поселенных в королевских городах и имениях. Ему вверена армата; ему предоставлена всякая власть над войском. Желание ваше иметь одного старшего похвально; но я хочу, чтоб он был у вас не на один месяц и не на два, но утвержденный и поставленный королем, оставался бы до тех пор, пока будет того заслуживать, стараясь о славе его королевской милости. Обагряя так часто руки кровью ваших старших, вы оскорбляете величество вашего государя, а пролитая вами неповинная кровь должна вопиять о мщении и привести вас так или иначе к погибели.

Войсковые знаки и послов (продолжает универсал), мог бы послать к вам его милость король, но требовать этого подданным от государя — дело не только непристойное, но и вредоносное. Кто монарху и пану своему предписывает законы?

Кто может ему повелевать? Получая ежегодный жолд, вы обязаны служить республике во всякое время. А если станете ожидать послов, знаков, литавр, то будете видеть неприятеля разве только из-за частокола.

До сих пор государство смотрело сквозь пальцы на ваши разбои, грабежи, хищничество, но больше терпеть их не станет. Хоть бы и вся Украина стала разбойничать заодно с вами, не думайте, что у республики не хватит сил унять вас и даже истребить. По милости Божией, она до сих пор не только давала отпор великим монархам, но и ставила их в трудное положение. Она и эти народы покорила мечем своим. Знайте же, что, если не оставите своего бунта и не подчинитесь Куруковскому постановлению, то вся Речь Посполитая займется тем, чтобы не только прекратить своевольство, но потребить и самое имя казаков. Припомните себе Куруковщину, Переяславщину, которые из-за небольшего числа вихреватых голов пожрали столько добрых молодцов. Сабля у короля длинная: досягнет она вас и на лесистых дорогах. Опомнитесь, пощадите ваши вольности, не губите ваших достатков, приобретений и, что всего дороже, вашей жизни. Пускай злостный бунтовщик, которому не нравится господство его королевской милости, ищет себе иной земли, иного государя, а вас, добрых воинов, к последней гибели не приводит».

Но ждать от казаков покорности было напрасно. Реестровое войско находилось под террором выписчиков, которые ограбили уже многих казацких дук, и грозили каждому шляхтичу, мещанину и мужику не только разореньем, но и смертью. Собравшаяся за Порогами голота надеялась на помощь крымского хана, Павлюкова приятеля, и грозила «городовикам» помститься, с помощью татар, над всеми «ворогами» своими. Это пахло каждому татарскою неволею и турецкою каторгою. Реестровики ужасались одинаково и прихода жолнеров для расправы с бунтовщиками, и появления бунтовщиков, сопровождаемых Ордою.

Действительно Павлюк ухаживал за ханом, и подговаривал его к совместному походу в панские имения. Сперва хан обнадеживал его в этом, рассчитывая на казацкую помощь в борьбе с предводителем буджацких татар, Кантемиром. Но в конце 1637 года Кантемир потерял то положение в обществе турецких башей, которое делало его опасным для Инает-Гирея. Тогда Инает-Гирей заговорил с казаками другим языком. «Вы не что иное, как тело без головы» (сказал он запорожским послам). «Для таких своевольников у всех монархов ворота настежь. Ступайте на все четыре стороны, а воевать за вас я не намерен».

Этот ответ решил судьбу Павлюка. Но его неудача была для «городовиков» тайною. К ним, однакож, доходили слухи, что гетман обеих сторон Днепра находится не в блестящем положении за Порогами: что ему не на что снарядить свое войско; что голод и дороговизна бунтуют против него голоту, а между тем к нему нахлынули из Украины такие казаки, которым не на что купить себе даже татарского лука; что Павлюк отказывался сажать безоружных голышей на чайки для морских разбоев, и пытался сделать между казаками руг, с тем, чтобы неспособных к войне отослать в Украину, но голыши грозили утопить своего гетмана в Днепре и составляли против него черные рады.