Отпечатки на следах [СИ]

— Что тетрадь? Что тетрадь? — повторил чуть тише Михайлеску. Пик гнева миновал, и вспыхнувшая было краснота на лице подполковника начинала бледнеть. — Нету ничего в этой тетради.

— Но как же, домнул подполковник…

— Ни–че–го, — отчеканил Михайлеску.

На Сергея вдруг навалилась невыносимая усталость. Он вспомнил, что не спал всю ночь и теперь ему больше всего хотелось присесть — прямо на стул, стоявший от него в двух шагах. Но подполковник стоял, а сидеть перед стоящим старшим по званию, да к тому же перед непосредственным начальником — это себе мог позволить только мертвый сотрудник СИБа.

— Ко мне тут на днях тетка приезжала, — начал примирительным тоном Михайлеску, сел сам и указал — уффф, спасибо! — на стул Сергею, — из Вулканешт.

Повисла пауза, и Сергей вдруг понял, что с той стороны двери царит мертвая тишина, хотя настенные часы показывали десять тринадцать, а значит, из приемной должны были доноситься голоса Сандры и сотрудников отдела, ежеминутно выскакивающих к принтеру, или к ксероксу, или к самой Сандре — передать через нее предназначенные начальнику документы. Никакого оживления, судя по звукам, вернее, по их отсутствию, в приемной не наблюдалось, и Сергею, бросившему беспокойный взгляд на дверную ручку, показалось, что он слышит чье–то возбужденное нестерпимым любопытством дыхание.

— Так вот, — продолжал подполковник, — позавчера я лично отвозил ее на южный автовокзал. И знаешь, что я хочу тебе сказать?

Сергей пожал плечами, а Михайлеску поднял раскрытую тетрадь задержанного и ткнул в нее пальцем.

— Вот, — объявил он. — Читаем: Кишинев — Вулканешты, отправление в восемнадцать сорок пять, единственный рейс в день.

Он небрежно бросил тетрадь на стол и торжествующе взглянул на Сергея.

— А на самом деле этот автобус отходит в… — он сделал демонстративную паузу, — пятнадцать двадцать.

И чтобы предупредить возможные версии несовпадения со стороны Сергея, добавил:

— Ежедневно, не исключая выходных. И так много–много лет, сколько я отвожу на вокзал мою любимую тетушку.

10

— Двойные стандарты, — сказал подполковник Панку, — ты ведь слышал про двойные стандарты?

Он налил еще пива, Сергею и себе, и торжественно поднял бокал.

— Ну, поздравляю! — улыбнулся начальник первого отдела, — не каждый, скажу тебе, удостаивается личной благодарности шефа.

Сергей изобразил на лице вымученную улыбку. Полковник Волосатый вызвал его к себе около десяти утра. Кроме Волосатого, в кабинете находился подполковник Михайлеску, тепло улыбнувшийся Сергею и давая понять, что никакого подвоха в вызове на самый верх нет, во всяком случае, в этот раз. Волосатый приподнялся, одернул мундир, пожал Сергею руку и объявил ему официальную благодарность от своего лица.

— Лично благодарю, — так и сказал.

Из кабинета Сергей вышел со смешанными чувствами. Как актер перед опускающимся занавесом, который, поклонившись аплодисментам зала, поворачивается к коллегам и обнаруживает их всех утонувших в океане цветов. Всех, кроме себя.

— Как я вообще докажу, что меня официально поблагодарили? — недоуменно взглянул Сергей на Таниного мужа.

Панку печально усмехнулся. Он тоже присутствовал на вчерашней церемонии в актовом зале, когда благодарность была обставлена со всем необходимым официозом. Волосатый поднял из президиума подполковника Михайлеску и долго, пока не стихли аплодисменты, тряс ему руку. Потом протянул ему грамоту и не отпускал, пока не дождался вспышки фотоаппарата. И уже после того, как Михайлеску отдал честь и развернулся, полковник, как что–то незначительное, сунул ему конверт, который подполковник спешно запихнул в карман.

Сергея же Волосатый поблагодарил через сутки и выглядело это как сверхсекретная операция. Должно быть, примерно так заказчик убийства благодарит киллера, если, конечно, избран вариант, при котором киллеру сохраняют жизнь.

— Видишь ли, — Панку понизил голос, — только между нами, договорились.

Сергей охотно кивнул. По правде говоря, ради этого поворота в разговоре он и напросился на бокал пива. С Панку они всегда пили в одном и том же месте — в неприметном крохотном баре за два квартала от СИБа, где владельцем был старый приятель подполковника и где им был гарантирован удачно скрытый в глубине зала столик.

— Михайлеску — сказал Панку, — заслужил, конечно, благодарности в большей степени. Ты только не обижайся, — поспешил добавить он. — Дело ведь не столько в этом бедолаге, которого ты повязал у памятника. Вернее, дело не в том, что он там натворил. Совсем не в этом. Дело в том, что у него нашли при обыске.

Пиво застряло у Сергея в горле. Вот это новость!

— Михайлеску красавец, — без видимой ревности, с искренним восхищением сказал Панку, — всегда на несколько шагов вперед считает. Ты знал, — он понизил голос, — что у полковника Волосатого есть… м-мм… бизнес?

Впервые Сергей слышал об этом сейчас, за столиком в пивном баре.

— Ну, это на самом деле не секрет. В том смысле, что этим слухам по меньшей мере лет десять. А партнером шефа по бизнесу является, вернее, являлся — Панку нагнулся над бокалом, — министр транспорта.