Отпечатки

Тедди еще не успел вынести ящик с бутылками за дверь, а Джуди уже уставилась на Джейми своими большими, печальными и теперь довольно старыми (какими-то мутными) глазами. Ну: ничего удивительного. Она настойчиво говорила ему сегодня утром, что очень хочет — жаждет — поговорить с ним (приходи около полудня, убедительно заклинала она: Тедди уже уйдет). Видимо, я пришел чуть раньше. Краем глаза заметил Уну, когда выходил из лифта; и мне захотелось смыться, спрятаться от нее — из чувства вины, наверное, — потому что у меня совсем вылетело из головы, знаете ли, что она тоже давным-давно набивается на разговор (бог его знает, что на них нашло, на этих женщин — не то чтобы я мог им что-нибудь сказать; я отнюдь не источник мудрости. Я вовсе не, о боже — не Лукас). Ну ладно — я начал, типа, заикаясь, извиняться перед Уной за то, что не пришел — а в итоге стоял как дурак, потому что она только и сказала: ах да, Джейми, да — припоминаю: да, я хотела с тобой поговорить об одном деле, доверить его тебе — но это когда было: сто лет прошло. Все в прошлом. Я поговорила с другим человеком, и теперь все хорошо. А, сказал я, — ну вот и прекрасно. Мне вообще-то наплевать, так или иначе, если честно. Потому что и без того навалом, да? Навалом. Поводов подумать. Только забот и печалей Уны мне на себя взваливать не хватало. Что ж — вот Джуди, для начала… и видит бог, я у нее в долгу. Джуди, честное слово, я должен все, чего бы она ни пожелала.

— Что ж, Джейми, — тихо сказала она — она старательно водила пальцем по ободку бокала, взад и вперед — круг за кругом, круг за кругом. — Ты понимаешь, в чем дело.

Джейми только что прикурил. Он сделал первую глубокую затяжку и выдохнул дым длинной, синей, свистящей струйкой, одновременно энергично кивая.

— Да, Джуди, да… — А потом в его глазах вспыхнула неуверенность. — Гм. Ну — вообще-то у нас так много дел, да, Джуди? Так много. В смысле — что именно ты, гм?..

Джуди резко глянула на него, а потом закачала головой.

— Ты не понял, да? Ты не заметил. Вино?..

Джейми заглянул в свой бокал. Пуст, разумеется. Я в последнее время часто так делаю, знаете: опрокидываю залпом. Настоящее преступление, верно? С таким-то вином. Последние пару глотков — я совершенно забыл их распробовать. Но, знаете, с сигаретой во рту даже такие вина отступают на задний план.

— Ну конечно, я заметил, Джуди. Я же сказал. Замечательное вино…

— Нет, нет, нет, нет, нет, Джейми. Не это чертово вино — а то, что Тедди его пил. О боже. О боже, боже.

Джейми изобразил понимание — и тут же устыдился собственной глупости. Он должен был заметить: должен. Конечно, должен. Но не заметил: не заметил.

— О, но послушай, Джуди, — это ведь — ну, Тедди же сказал, да? Гм? Новый год… особая бутылка… всего один бокал, в конце-то концов… своего рода очищение, может быть?..

Джуди запрокинула голову — быть может, не веря, что Джейми только что это произнес. Она разглядывала потолок так пристально, словно поражалась самому его существованию.

— Ты не знаешь, Джейми, — ты просто не представляешь. Всего один бокал?! Один глоток — маленький глоточек — и то слишком много. Слишком много. Он алкоголик, Джейми — ты слышал, как он сам это говорил. Я просто — я просто не знаю, что теперь будет. Мало нам всего — теперь еще и это. Потому что он хочет уехать, понимаешь. Уехать. — И она перевела взгляд с потолка обратно на Джейми: в глазах стояли слезы — Джейми едва выносил это зрелище. — Уехать!.. Он хочет уехать отсюда!..

И ее собственные ужасные слова выпустили в воздух сотни тревог, и те отражались от стен, со звоном возвращались и жестоко били по лицам, повергая обоих в лихорадочную и неестественную панику. Однако это Джуди (конечно) в итоге протянула Джейми соломинку успокоительной руки (и он схватился за нее с благодарностью).