Отпрыск Древа. Жилища Исзма

Фарр присел за столик одного из кафе арочной галереи – в тени, но у всех на виду – и заказал сэндвич. Субъект в пижонском сером костюме нахально уселся за соседний столик и стал прихлебывать чай со льдом. Фарр хотел бы обработать кулаками его напомаженную башку и выудить из него всю подноготную. Но это, скорее всего, привело бы его в тюрьму. Кто приказал за ним следить? Пенче? Фарр неохотно отверг такое предположение. Агент Пенче прибыл в отель «Имперадор», когда Фарр оттуда уходил. От этого агента ему удалось быстро избавиться.

Кто же тогда? Омон Божд?

Фарр замер, потом расхохотался – звонко, громко, резко, лающим смехом. Окружающие удивленно посмотрели в его сторону. Человек в сером костюме смерил его осторожным оценивающим взглядом. Фарр продолжал посмеиваться – это напоминало нервный тик. Достаточно было только подумать об этом – и все становилось ясно, как день!

Подняв глаза к арочному потолку галереи, Фарр представил себе небо. Где-то там, на высоте семи или пятнадцати километров, висел воздушный экипаж. В аэромобиле сидел исзик с макроскопом высокого разрешения и рацией. Куда бы ни направился Фарр, источник излучения, инъецированный в его правое плечо, передавал сигнал. На экране макроскопа местонахождение Фарра безошибочно обозначалось точкой, как радиомаяк…

Подойдя к стереофону, Фарр позвонил инспектору сыскной полиции.

Керди чрезвычайно заинтересовался: «Я слышал о таких радиоактивных метках. Судя по всему, они работают».

«Да, – сказал Фарр. – Они работают. Могу ли я как-нибудь экранировать источник излучения?»

«Одну минуту!» Прошло пять минут. Физиономия Керди снова появилась на экране: «Оставайтесь там, где вы есть. Я пришлю человека с экраном».

Через некоторое время посыльный прибыл. Фарр зашел в мужской туалет и обмотал плечо и грудь металлической сеткой.

«А теперь посмотрим!» – мрачно сказал себе Фарр.

Изящный субъект в сером костюме непринужденно проводил его до шахты подземки. Усевшись в вагонетку, Фарр набрал код Санта-Моники.

Он поднялся на поверхность, когда доехал до станции Оушн-авеню, прошелся на северо-восток по Уилшир-бульвару, а затем повернул назад, в направлении Беверли-Хиллз. Он был один. Фарр проверил этот вывод всеми способами, доступными воображению. «Хвоста» не было. Удовлетворенно усмехнувшись, Фарр представил себе раздраженного исзика, изучающего экран макроскопа.

Он зашел в клуб «Козерог» – большой, пользующийся довольно-таки сомнительной репутацией старомодный салун, где приятно пахло опилками, воском и пивом. Фарр сразу направился к стереофону и позвонил в отель «Имперадор». Да, для него оставили сообщение. Регистратор воспроизвел запись – на Фарра снова взглянуло тяжеловесное язвительное лицо Пенче. Хрипловатый бас дельца звучал примирительно, слова очевидно были тщательно выбраны и отрепетированы: «Я хотел бы встретиться с вами, господин Фарр, как только у вас будет такая возможность. Мы оба понимаем, что о нашей встрече никто не должен знать. Уверен, что встреча будет выгодна нам обоим. Буду ждать вашего звонка».

Запись кончилась, появился служащий отеля: «Следует ли стереть это сообщение, господин Фарр?»

«Сотрите его», – сказал Фарр. Покинув кабинку стереофона, он присел в дальнем конце стойки бара. Бармен, как и положено любому бармену, поинтересовался: «Что будешь пить, браток?»

Фарр сказал: «Венский штадтброй».

Бармен повернулся и повернул большой дубовый штурвал, увитый лозами хмеля и пестрящий яркими ярлычками. По окружности штурвала торчали сто двадцать кнопок, соединенных со ста двадцатью отделениями хранилища. Бармен шлепнул по одной из кнопок; раздаточный механизм выбросил на поднос темную фляжку. Бармен опорожнил фляжку в высокую кружку, поставил кружку перед Фарром. Фарр сделал несколько жадных глотков, расслабился и разгладил лоб ладонью.

Он пребывал в недоумении. Несомненно, происходило что-то странное. При этом предложение Пенче выглядело вполне разумным. Может быть, в конце концов, с ним действительно полезно было бы встретиться… Фарр устало отмел эту мысль. Удивительно! В каких только обличьях не умудрялась проникнуть в сознание одна и та же навязчивая идея! Трудно было уберечь себя от всех этих происков. Он должен был наложить внутренний запрет на любую последовательность действий, способную привести к посещению Пенче. Надлежало принять суровые, бескомпромиссные меры, создать противодействующее побуждение, которое развязало бы ему руки, предоставило бы ему свободу воли. Какая невообразимая путаница! Как человек может продуктивно мыслить, если он неспособен отличить идиотское подсознательное стремление от здравого смысла?