Отпущение грехов

Танец закончился. Все захлопали — чтобы сыграли на бис. А потом снова захлопали, чтобы еще раз на бис, и аплодисменты эти были досадной нелепой заставкой в промежутке между поцелуями. И снова они сомкнули объятья, и танец этот был едва ли дольше поцелуя. И он и она были наделены редким даром любить, и она и он успели поиграть в любовь, пококетничать с другими.

А у Эла Фицпатрика, на нижней палубе, ощущение неразрывности пространства и времени было уже таким сильным, что могло бы стать бесценным свидетельством для современных исследователей новейшей математики. Постепенно, штрих за штрихом, этот чудесный корабль обретал свой истинный вид: просто деревянное корыто, ярко освещенное сорокаваттными лампочками, набитое до отказа обыкновенными, ничем не примечательными оболтусами из обыкновенного, ничем не примечательного городка. Река была просто водой, а луна — обыкновенным плоским, бессмысленным кружком, прикрепленным к небу. Эла раздирали муки ада — ну, если выразиться банально. А если сказать точнее, он испытывал смертельный страх: в горле пересохло, уголки рта скорбно опускались, когда он пытался о чем-то разговаривать с другими ребятами — робкими, грустными мальчишками, которые все крутились на корме.

Эл был постарше остальных — ему двадцать два года, он уж семь лет жил самостоятельно. Работал на заводе Хэммакера и вечерами ходил на занятия — постигал школьную программу. Еще год, и ему светило стать помощником цехового мастера, а Мей Пэрли, с тем пылом, какой можно ожидать от такой своенравной девчонки, привыкшей все делать по-своему, почти пообещала, что выйдет за него, как только ей стукнет восемнадцать. Но чтобы хныкать и скулить, нет, не тот у него характер. И когда терпению Эла пришел конец, он ощутил потребность в действиях. А потому этот несчастный, дошедший уже до отчаянья, выбрался на верхнюю палубу, чтобы устроить там грандиозную бучу…

А Билл и Мей все стояли у спасательной шлюпки, молча прижавшись друг к другу, затаив дыхание и тая от счастья. Когда он приблизился, они немного отпрянули друг от друга.

— Мей, ты? — сурово окликнул ее Эл. — Чего не идешь вниз танцевать?

— Мы как раз собирались.

Оба, точно в трансе, двинулись в его сторону.

— Что вообще происходит? — охрипшим голосом спросил Эл. — Ты уже часа два тут торчишь.

От их безразличия боль стала еще острее, она прокатилась внутри, перекрывая дыхание.

— Ты знаком с мистером Фротингтоном? — сказала она, стыдливо усмехнувшись, когда выговаривала эту непривычную фамилию.

— Ну, — грубо ответил он, — чего это он тебя сюда затащил?

— Прошу прощения, — сказал Билл. — Мы нечаянно, мы даже не заметили.

— Ах, не заметили… Зато я заметил.

Его ревность рассекла незримые нити, все теснее их связывавшие. Да, все теснее, они выдали себя демонстративной поспешностью, показным равнодушием, стремлением загладить перед ним вину. А он, совершенно забыв о приличиях, поплелся за ними, и вскоре все трое стали свидетелями сцены, которая неожиданно разыгралась на нижней палубе.

Элсуорт Эймс, с улыбочкой, но слегка покрасневший, стоял, опираясь на поручень, а Хэм Эббот пытался что-то втолковать вконец обезумевшему юному здоровяку, который все пытался шмыгнуть мимо него, чтобы добраться до Эймса. Поблизости стояла разъяренная девица, которую успокаивающе обнимала за талию еще одна юная особа.

— В чем дело? — недолго думая спросил Билл.

Очумевший парень злобно уставился на него.

— Явились сюда, снобы поганые, чтоб всем только настроение испортить! — заорал он.

— Это он меня так невзлюбил, — небрежно бросил Элсуорт. — Я его девушку потанцевать пригласил.

— Да она и не собиралась вовсе с тобой танцевать! — кричал тот. — Думаешь, раз ты такой шустрый… а ты вот спроси у нее, хочет ли она вообще с тобой танцевать.

Девушка что-то пролепетала, а потом разрыдалась, тем самым сняв с себя всякую ответственность за происходящее.

— Ты наглец, вот ты кто! — продолжал ее защитник. — Я-то знаю, что ты ей наговорил, когда с ней до этого танцевал. Ты за кого наших девушек считаешь? Они ничем не хуже других, понял, да?

Эл Фицпатрик придвинулся ближе.

— А ну, давай скинем их с парохода, — предложил он, смущенно, но твердо. — Нечего им тут делать.

Робкие протесты прозвучали из толпы собравшихся вокруг, протестовали в основном девушки, и Эббот примирительно положил руку на плечо здоровяку. Но было поздно.

— Это ты-то меня скинешь? — ледяным тоном произнес Элсуорт. — Попробуй сунься, я тебе всю морду расквашу.

— Заткнись, Элли! — оборвал его Билл. — Очень надо связываться. Раз они так — мотаем отсюда.

Он подошел совсем близко к Мей и прошептал:

— Спокойной ночи. Не забудь, что я тебе сказал. Приеду после обеда в воскресенье — повидаться.