Отпущение грехов

Я взглянула на часы: около девяти вечера. Насколько могла судить, прошло около полутора часов с того момента, как я подъехала к зданию котельной.

– Значит, Курилова вам надо? – тихо, с усилием проговорила я, глядя на свирепые физиономии ольховиковских подручных и изображая мучительное раздумье на лице. – Ну хорошо… услуга за услугу. Я позвоню Курилову и скажу, что вам там надо, а вы… вы отведете меня к Докукину. Все-таки зря, что ли, я вас вела?!

– Куда-а ты, тропинка-а, меня привела-а-а… без милой принцессы-ы мне жизнь не мила-а-а… – неожиданно чистым и сильным голосом пропел белобрысый Ванька и вопросительно посмотрел на босса. Хорошие у мальчика вокальные данные, ничего не скажешь.

Ольховик посмотрел на меня в упор: вероятно, не ожидал, что я так быстро соглашусь. Но мой подавленный вид и особенно тоненькая струйка крови, стекавшая по моему лбу, которую я беспомощно трогала пальцем, быстро убедили его в том, что он несколько перехвалил достоинства Жени Охотниковой, в отдельных кругах известной под звучным именем Хамелеон.

Вероятно, он наводил обо мне справки и понял, что меня лучше переоценить, чем недооценить.

– Значит, к Докукину? – проговорил он. – Ну хорошо, Женя. Тем более, что я и сам собирался пойти посмотреть, как там проходит синтез.

– Значит, тут лаборатория… – пробормотала я.

– Вот именно. Только попрошу вас, Евгения Максимовна, без фокусов. Вот вам телефон, звоните.

– Разрешите, я позвоню только после того, как увижу Николая Николаевича.

– Так она че, неровно дышит к этому носатому обмылку, чо ли? – хмыкнул амбал с автоматом.

Ольха смерил меня холодным взглядом и проговорил:

– Только из моей симпатии к вам.

– Хороша симпатия, – сказала я. – Сделали лестное предложение отгрузить на местное кладбище.

– Успокойтесь, – проговорил Ольховик, – вас похоронят на другом кладбище. Выводи ее, Китаец.

Парень с «калашом» кивнул мне на дверь и проговорил:

– Давай шуруй, и не вздумай торкаться – шлепну как таракана!

* * *

В саму лабораторию нас не повели: как объявил мне Ольховик, туда можно было заходить только в полном защитном комплекте. Меня посадили в маленькую комнату с металлическими стенами, залитую просто ослепительным белым светом нескольких мощных люминесцентных ламп, и вручили сотовый телефон, а Ольха распорядился вызвать Докукина и Клинского и узнать, как идет процесс синтеза.

…Конечно, они не знают, что Курилов уже болтается где-то в районе Заречного, если он, конечно, по пути не попал в аварию или не влип во что-нибудь еще, на это он был большой мастак. Но дела все это не меняет.

– Что ему говорить-то?

– Скажите, пусть подъедет к котельной, договоритесь, что будете ждать там.

Я набрала номер и услышала неожиданно резкий и взволнованный голос Курилова:

– Слушаю! Это ты, Женька?

– Да, это я. Костя, ты можешь подъехать к котельной в поселке Заречном?

– Так я…

– Подъезжай через час, буду тебя ждать, – перебила я, не давая сказать ему ни слова, потому что Ольховик прослушивал этот разговор. – Все.

Как только я закончила беседу с Куриловым и передала телефон настороженному Ольховику, мощная металлическая дверь, ведущая в лабораторию, отворилась, и в нее прошмыгнул человек, тут же поспешно захлопнувший ее за собой, словно опасаясь, что вслед за ним в комнату проникнет что-то смертельно опасное.

Да так оно и было.

На нем надето какое-то подобие армейского защитного комбинезона и белая маска, похожая на респиратор, но несколько иначе устроенная. Голову закрывала зеленая резиновая шапочка, как у пловца.

Человек рассеянно огляделся по сторонам и шагнул вперед. Взгляд его расширенных мутных глаз упал на меня, он смотрел, словно я была стеклянная, словно он не видел меня, – и вдруг вздрогнул всем телом и сорвал с себя сначала «респиратор», а потом зеленую шапочку.

– Женька… как ты здесь?.. – пробормотал он.

Это был Николай Докукин.

Глава 12 Неожиданная развязка

– Вот и я, Коля, – устало проговорила я и прислонилась к стене. – Ну что… как твои дела?

Возможно, в моих словах и в моем лице ему почудилась тяжелая, презрительная, смертоносная ирония, за которой уже ничего не остается – ни дружбы, ни расположения, ни даже презрения, ни самой памяти о человеке по имени Николай Докукин. Потому что он смертельно побледнел и буквально осел на пол. Никто не стал его поднимать.

– Ты все не так поняла, – пробормотал он. – Все не так…

– Хватит болтать, – грубо оборвал его белобрысый. – Вы закончили работу?

– Да… почти.

– А Сергей Сергеевич? – спросил Ольховик. – Я же вызвал и его.

– Он наблюдает за процессом… ему нельзя отлучаться.

– Значит, ты тоже с ними в деле? – спросила я. – А я еще, как дура, поверила тебе. Рассекала тут за тобой по всему городу, Курилова впутала. Хотя, быть может, тебя просто использовали, а ты сам ничего не знал. Но это не оправдывает тебя. Нет ничего страшнее и непростительнее глупости.