Отпуск

Люк отошёл в сторону настолько, насколько это позволял крошечный уступ, заложил руки за спину и выжидающе наклонил голову. Алисе пришлось сначала зажмуриться, потому что в глаза ударил свет гораздо ярче солнечного. Когда она немного привыкла к сиянию, то не смогла удержать рот закрытым.

Перед её глазами развернулся величественный древний город, почему-то покинутый обитателями; чувствовалось присутствие человека, но не было видно его следов. Идеальный город сиял в оранжевых лучах: позолоченные фигуры башен, серебряные хвосты каменных львов, драгоценные камни их глаз – встречаясь, лучи рождали мириады маленьких радуг, причиняя глазам нестерпимую боль, но оторвать взгляд не получалось. Пруды больше не манили вглубь: умножая сияние, они выталкивали из себя второй город, не смевший встать рядом с первым. Стены отливали розовым, исчезли все следы времени, и внизу, внутри башни, вместо покрытой сусальным золотом статуи Будды стоял невозмутимый и безмолвный каменный Вишну.

Лучи вдруг стали темнее, насыщеннее, и картинка на мгновение померкла; но тут же блеск вернулся, принеся ещё больше острых, словно хрусталь, зайцев в глаза. Алиса поняла, что плачет. Повернув сияющее лицо к Люку, она улыбнулась, а он сунул руку в карман и достал бумажку, которую она дала ему, казалось, в прошлой жизни.

–Теперь можно?

Алиса уже забыла про эту крошечную фразу, которая пришла ей в голову ещё когда Люк начал рассказывать обо всей этой системе сценарист-художник. Но, как человеку, который всегда делал так, как ему было сказано, она понимала, чего так недостаёт всемогущему дьяволу.

Там было всего пять слов: «Сделай так, как тебе нравится».

Он опустил улыбающиеся глаза в помятый листочек, и его лицо вытянулось. Он долго вчитывался, будто пытаясь увидеть там что-то кроме очевидного. Алиса улыбнулась.

–Я тоже не бог. Я не утаиваю правду от дьявола.

Он больше не видел смысла себя контролировать. Едва не сбив её с ног, он подлетел, обвил пальцами её руки чуть выше локтя и мягкими, сладкими, как солёная карамель, губами закрыл от неё весь мир. Алиса почувствовала, что падает вниз. Ей всегда представлялось, что поцелуй уносит вверх, впуская в голову холодную вьюгу, уносящую всё, что было раньше; сейчас же она чувствовала в животе кусок плавящегося золота, тянувший её всё ниже и ближе к Люку. Соль слёз, дождя и сладости не помогала прийти в себя, а лишь усиливала ощущение нереальности происходящего. Когда выдерживать это уже не было сил, Люк отпустил её и встревоженно посмотрел ей в глаза. Неожиданно нахлынувший холод после жары привёл Алису в чувство и породил не удержавшийся за зубами вопрос:

–И что нам делать дальше?

Горько блеснул последний луч ставшего вдруг кроваво-красным солнца, отразившись в глазах Люка. Алиса закрыла глаза и сглотнула. Когда она снова открыла их, сквозь мутную плёнку просочились сначала фиолетовые сумерки, потом внезапно почерневшие камни, а потом осознание того, что она осталась одна на вершине вновь постаревшего храма. Алиса опустилась на пол и свесила вниз одну ногу. Глядя на просыпающиеся джунгли, она думала о том, что сейчас ей не нужно никакого одиночества, никакой свободы творчества или свободы действий. Ей просто хотелось оказаться дома и уютно закутаться в одеяло, хотелось вернуться в свою теплицу и никогда не покидать её так надолго. Часть её ненавидела остальной разум за такие мысли, но остальному разуму было всё равно. Она вытерла рукой сухие горячие щёки, встала, повернулась к пропасти спиной и сделала шаг назад.

Послышался жуткий грохот. Алиса, сражаясь с неведомым противником, опутавшим её с ног до головы какой-то плотной сетью, распахнула глаза и обнаружила, что борется с одеялом.

*ну, этого врага мне точно не победить*

Она сонно откинулась обратно на подушку и накрыла лицо ладонями. Со стороны стола послышалось громкое и вопрошающее «мяу?». Кот, до этого внимательно наблюдавший за сброшенной на пол расчёской, обнаружил, что его человек проснулся, и направился в разведывательно-выпрашивательный рейд. По-охотничьи мягко и почти неслышно, крадучись, он добрался до своей цели: видневшихся из-под одеяла ступней. Ловко просунув лапу с наполовину выпущенными когтями, он упустил добычу, но добился, чего хотел: на него смотрели недовольные, но уже явно не собирающиеся засыпать обратно глаза. Он деловито, уже не скрываясь, направился к этим глазам.

Алиса тем временем успела включить телефон. Он показывал субботу, пропущенный будильник и оставшиеся до звонка ничтожные двадцать минут. Алиса, прекрасно осознавая, что уже опоздала, с чувством «минутой больше, минутой меньше – какая разница?» подтащила к себе не особо упирающегося кота, собираясь повспоминать подробности странного сна, и обнаружила на своём запястье, рядом со старой красной, новую, свежую, с ещё не распушившимися концами, тёмно-жёлтую верёвочку.