Отпуск

Как я и думал, модельер притащил образцы полностью готовой формы и ожидал моего утверждения, дабы передать оную на пошив швеям Магнолии. И, надо сказать, местный Юдашкин справился отменно: даже несмотря на несколько непривычную расцветку материала, солдатская форма смотрелась неплохо. А вот на офицерский вариант он опять налепил каких-то оборок и рюшечек, пришлось заставлять отпарывать. Впрочем, после уборки всего лишнего оказалось, что все выглядит вполне даже ничего, и я со спокойным сердцем дал «добро» на изготовление, после чего отправился к себе. По пути я встретил ребят, направлявшихся, так сказать, на «вечернюю заморку червячка», и минут десять выслушивал их рассказ об охоте, заодно узнав, что «саблезубые скрябли» – это небольшие зверьки типа помеси тушканчиков с тарантулом. Бррр, если честно, даже представлять как-то не особо охота, а уж бегать за ними по местным лесостепям и подавно. Однако ребята были довольны сим мероприятием и с восторгом рассказывали мне, как они загнали стаю этих созданий к реке, а те долго отплевывались паутиной и даже покусали Гая, кинувшегося защищать споткнувшуюся и упавшую Эрнесту. Мальчик с гордостью продемонстрировал мне место укусов, которые покрывали часть спины и ниже, заставив девочек зардеться и смущенно захихикать. Похвалив нашего героя и намекнув, что показывание данного места как-то «не очень», я потрепал покрасневшего как помидор Гая по голове и, узнав у Эрнесты, что укусы скряблей не опасны, отправился к себе.

Батон, к моему удивлению, еще не спал, а, заложив руки за спину, слонялся по комнате, напевая что-то себе под нос. Заметив меня, он тут же извлек из сумки свою гитару и заявил, что как главный по музыкальному сопровождению парада просто обязан знать, какую мелодию я задумал использовать. Пришлось с тяжким вздохом извиниться перед ожидавшей меня мягонькой подушкой и заняться с котом музицированием, вспоминая все подходящие под данный момент песни. В общем, спать я лег уже под утро, при этом бурча себе под нос песню о том, что «от тайги до британских морей Красная Армия (как известно) всех сильней».

Глава 11, повествующая о параде и прочей суете

Все дни я мотался по замку и окрестностям как очумелый, подгоняя своих помощников, раздавая направо и налево ценные указания, а порой и вставляя особо умным «волшебный пендаль», дабы работа спорилась и кипела. Больше всего, надо сказать, меня порадовала Магнолия, чьи швеи буквально за пару дней выдали мне все три сотни комплектов солдатской формы и десяток офицерской. Солдатики на плацу тоже трудились неустанно, так что вскоре вполне прилично держали строй, и их дружный шаг был слышен аж за несколько сот метров, особенно после того, как я приказал сделать на сапоги медные набойки на носок и пятку. А вот с музыкальным сопровождением вышла небольшая заминка. Местный инструментальный ансамбль, собранный для нас Антонио, никак не мог приноровиться к исполнению отобранных нами с Батоном мелодий и выдавал такую какофонию, что бедный кот волосы себе драл промеж ушей, вызывая у меня беспокойство сим фактом. Впрочем, в эти дела я как раз лезть не стал, ибо, судя по виду моего котейки, Батон был настроен весьма решительно, а значит, только оставалось пожалеть бедных музыкантов.

Я же в это время занялся пушками, которые Крум обнаружил, инспектируя полузаброшенный военный склад. Орудия находились в довольно неприглядном состоянии, а своим видом напомнили мне дикую смесь современной гаубицы и пушки времен наполеоновских войн. Я приказал их выкатить из склада и за день привести в божеский вид; ликвидировать гнезда неизвестных мне существ из стволов, покрасить лафеты, а также надраить украшенные причудливой чеканкой стволы, чтобы те блестели, как у боцмана… э… э… э… рында в солнечный день.

Кстати, надо сказать, что бывший рядовой Крум за несколько дней настолько врос в должность главнокомандующего графскими силами, что пару раз мне приходилось его осаждать и напоминать «ху есть ху», а то больно важным стал. Форма ему, кстати, новая не очень понравилась, ибо, по его словам, не отличалась особым лоском, а вот солдатики приняли ее на ура, заявив, что она более удобна.

В общем, оставшиеся до парада дни пролетели как-то незаметно, однако к моменту часа «Х», который должен был ознаменовать собой прибытие инспектирующей особы, я сделал все, что мог, о чем со спокойной душой и доложил вернувшемуся с утра пораньше графу. Тот только вздохнул и сообщил, что был в столице, где узнал, что его сосед граф Эмирган впал в немилость к герцогу, так как, по словам великосветского вельможи, «был крайне неучтив в речах, а также содержал местное ополчение в крайне постыдном состоянии».

– Эмирган всегда был слишком остер на язык, – с тяжелым вздохом рассказывал отец Эрнесты. – В свое время он был приближен ко двору, но именно за неумение сдерживаться его отправили с глаз долой. Впрочем, он всегда выбирался из подобных ситуаций без особых проблем, уверен, что и сейчас выкрутится.

И вот пришло время парада.