Отпуск

Матрюшенко пока еще держался крепко. Оправдываться не пытался. По его глазам можно было угадать бешеную работу мозга: в чем можно признаться сразу, а в чем попытаться выпросить себе и жизнь. Насколько серьезно он был зажат в клещи безопасности фирмы именно ему, по роду его деятельности, было очень и очень понятно. Он посмотрел на Александра и заговорил:

– Я согласен рассказать все без утайки, но у меня одно условие, без которого разговора не будет.

– Да какое в твоем положении еще может быть условие? – Александр пришел в бешенство и специально не стал себя сдерживать. – Сейчас тебе без всяких условий наш алхимик сделает пару укольчиков, и ты, как молодой жаворонок, будешь нам распевать куплеты своей непутевой жизни до самого утра. И учти, что все твои признания будут записываться на видео– и аудиопленках. А оставить ли тебе жизнь, будет решать шеф. Но ты сам прекрасно понимаешь, что он примет решение лишь после консультации со мной. Поэтому нет у тебя никаких условий и не может их быть. Могут быть лишь какие-нибудь просьбы, а мы еще подумаем – выполнять их или нет. Ясно тебе, сучий потрох?

Матрюшенко как-то жалобно посмотрел на Александра и сказал:

– Я согласен. И все-таки у меня есть просьба. Пожалуйста, пусть все наши разборки не коснутся моей дочери. Она совершенно ни в чем не в курсе, и мне очень бы хотелось, чтобы она ни о чем не узнала.

Александр хорошо знал дочь этого человека. Надо отдать должное этой двадцатилетней девушке: за время работы в фирме она зарекомендовала себя лишь с положительной стороны, была грамотным и добросовестным работником. Он решил пойти навстречу Матрюшенко. В конце концов девчонка, действительно, ни в чем не виновата.

– Хорошо, даю тебе слово, что если девчонка не при делах, она ничего не узнает и останется работать в фирме. Ты же сейчас подробнейшим образом напишешь своей рукой на качественной бумаге всю историю своего морального падения, а потом, после пары укольчиков, все это же повторишь для видеокамеры. А разбираться в твоей судьбе будем потом. И моли Бога, чтобы частный сыщик из Новгорода остался в живых. Все понял?

– Да, согласен, давайте бумагу.

Через пару минут начался процесс документирования преступной деятельности этого человека. Александр с интересом наблюдал за всем этим действом. В его практике это был далеко не первый и, конечно же, не последний случай грехопадения нормального ранее человека, которого в конечном счете сгубила пагубная страсть к большим деньгам.

Глава 7

Сергей возвращался медленно. Сначала где-то далеко в темноте ему слышались какие-то голоса, которые затем снова исчезали, и он опять проваливался в бездну. Он совершенно ничего не понял, когда вдруг очнулся и услышал рядом с собой разговор двух женщин. Одна из них, видимо, старшая, рассказывала:

– Пора бы ему и в сознание придти. Операция прошла более чем успешно. Шеф говорил, что парень в рубашке родился, да и организм оказался крепким. Ты не беспокойся, сиди рядом, чаще бери его руку, гладь ее. Все будет хорошо, вот увидишь.

– Я знаю. Мне сон приснился, что он меня встречает.

Сергей вздрогнул – голос казался близким и таким родным.

– Ну вот, а это уже знак. Выйдет он из комы, вот увидишь.

Сергей ничего не понимал. Он, оказывается, в коме. Но почему? Да и что это, на фиг, за кома, если он все слышит? Значит, он только что очнулся? Сыщик захотел открыть глаза, но в это время мягкая женская рука стала нежно гладить его левую ладонь. Ему стало очень приятно, и Сергей решил пока не признаваться, что пришел в себя. Чувствовал он себя прекрасно и решил сначала понять, что же с ним произошло. Последнее, что он помнил, это операцию ожидания на Курском вокзале неизвестного, который должен был появиться у камер хранения. Сергей напряг память, стараясь вспомнить, что же произошло потом. Видимо, непроизвольно тело его также напряглось, и женская рука стала как-то одновременно крепче, настойчивее и в то же время более ласково гладить его ладонь. Именно в этот момент он вспомнил все дальнейшие события: и как он побежал за парнем, который оказался именно Димой, и сам момент задержания, и он снова испытал ужас, увидев еще раз, правда, в памяти глаза убитого им Морковного, и эту страшную боль. Тело его пронзила судорога.

– Миленький мой, Серенький, проснись, ведь у нас скоро Данюшка будет, да и Морячок тебя заждался.

Он понял, что рядом с ним находится его любимая Лека, которая плакала, сжимая его ладонь. Наверное, ее вызвали в Москву, ожидая, что он не выживет. Из еще неоткрытых глаз Сергея выкатились две слезинки. Оля прижалась губами к лицу Сергея, к его глазам. И он их открыл.

– Милый мой, наконец-то, – она продолжала целовать его, то и дело отдаляя свое лицо, чтобы лучше рассмотреть его. – Как же долго я тебя ждала. Теперь мы уже никогда с тобой не расстанемся.

– Лекушка, родная моя, я очень люблю тебя. Как же ты оказалась рядом со мной?