Отпуск Берюрье, или Невероятный круиз

— Не говори со мной так, моё очарование, моё упоение, моё бесконечное желание! Ладно, оставайся с нами, слушай и прощай! Отпускай мои грехи! Я — жалкий грешник! Извращенец! Поганая личинка! Членоносец! Так вот, эти каюты — они с секретом! Ещё та штучка! Дьявольская, постыдная, знаю! Я виновен, виновен, очень-очень виновен! Прежде чем повстречать тебя, Камилла, воплощение красоты, дыхание летней ночи, зеркало бесконечности, вздох садов Аллаха, прежде чем повстречать тебя, о диковинка, о мой толчок кровяного давления, я блудил как козёл! И ещё хуже, моя оливковая веточка: как хряк прыщавый, покрытый коркой грязи. Своим гнусным развратом я занимался с юными девушками! Признаюсь перед Господом всемогущим. С девушками! Несовершеннолетними, едва достигшими половой зрелости, иногда без волосяного покрова! О, какой стыд! О, мертвящие угрызения совести! О, зловонные воспоминания! О, гнойный грех! О, дьявольская зараза моей души! Святая Мария, Матерь Божья, молись за нас, бедных грешников! Моя честь агонизирует, когда я вспоминаю всё это! Пусть мой член отпадёт, как червяк от падали!

— А что ещё, Абей? — перебиваю я.

Он проглатывает нити своего красноречия. Вдыхает, втягивает, сморкается и вытирает лоб.

— Смягчающие обстоятельства, господа судьи? Неспособность получить удовольствие, которая испортила всю мою жизнь. Я мог совокупляться, но не получал удовольствия. То, что для других является высшей точкой акта, у меня было лишь жалким притворством! Тогда я окунулся в разврат, чтобы довести себя до счастливого разрешения. Это ничего не дало, господа присяжные. Ничего…

Камилла зевает вновь.

— Ты морочишь дела этому месье, Оскар, — говорит она, — и ты бы мне их тоже заморочил, если бы они у меня были. Тебя просят объяснить трюк с каютами, а не играть нам «Горнозаводчика»[105]!

Он фыркает и соглашается.

— Да, ты права! Прямо к цели! Без прикрас! К чёрту многословие. Смерть высокопарным словам! Правда голая, как деревья зимой! Я хочу сказать правду! Прокричать её! Огласить! Провозгласить! Камилла, запятая, Сан-Антонио, ещё запятая, слушайте, двоеточие.

Он закрывает глаза.

— Я подстерегал свою жертву в бистро поблизости от лицеев, там, где шумливая молодёжь глотает дым своих первых сигарет, боготворит Мао и мучит музыкальные автоматы. Я останавливал свой выбор на одной красивой зверушке, предпочтительно светловолосой или шатенке, как повезёт. Я не Аполлон, но у меня есть «феррари», а если хочешь произвести впечатление на девственницу, в наше время лучше иметь «феррари», чем смазливую мордаху. Короче, я знакомился со своей жертвой. Не буду вам рассказывать о своих ухаживаниях вампира в брачный период. О нет, только не это, не трогайте миазмы моей грязи. Как бы то ни было, довольно быстро после подарка в виде шейного платка от «Гермеса», обеда у Оливера, который столь красноречив со своей прекрасной бородой, уик-энда в Ламутьер я заговаривал о круизе. Почему? Потому что, друзья мои, из-за своего сексуального отклонения я могу заниматься любовью только на корабле. Наследственное! Я провёл свою брачную ночь на борту корабля «Генерал де Гольом», зачал своего сына на «Пуэнт-а-Питре», впервые обманул свою жену в каюте туристического класса на корабле «Теодюль Некрузвельт» и подхватил свою последнюю гонорею на рейде в Рио на корабле «Куйвамбар». Без моря я не мужчина! Без волн нет эрекции! Я становлюсь самцом только на корабле; теперь вы знаете обо мне всё!

Он достаёт сигару из пепельницы и принимается грызть её, как будто это банан.