Отпуск бойцовской курицы

Рублев… Когда-то в институте я увлекалась иконописью и могла даже похвастаться кое-какими знаниями в этой области. Работы Рублева есть в Третьяковке, Русском музее, во Владимирском Успенском соборе, Троице-Сергиевой лавре… «Звениг. чин.» — это, вероятно Звенигородский чин, один из самых прекрасных рублевских ансамблей. Насколько помню, он состроит их трех поясных икон: Спаса, архангела Михаила и апостола Павла. Данная строка в записной книжке Марго не представляла трудностей для дешифровки. Эти три иконы когда-то входили в семифигурный деисус. Да найдены к сегодняшнему моменту только вот эти три. Кстати, нашли их в дровяном сарае рядом с Успенским собором. Владимирский деисус, о котором у Марго тоже упоминается, известный как «Спас в Силах», найден целиком. Но не думаю, что Хобот стал бы заниматься этой композицией, высота каждой иконы чуть больше трех метров. Сложно транспортировать такую махину. А что значат цифры 7–3 и знак вопроса после них? Может, Герман Максимович все же решился на продажу этого деисуса и три иконы уже продал? Боюсь, что никогда не узнаю, так ли это на самом деле. Не могу же я спросить у Хобота: «Простите, а вы случайно не продавали за границу иконы Рублева?» Мне даже нельзя и виду подавать, что я что-то знаю о его занятиях. Для меня он добрый дядя антиквар, щедро отблагодаривший за услугу. Последняя строчка в записной книжке может многое сказать опытному дешифровщику. Я, к сожалению, таковым не являюсь. Что можно предположить? Цифры — это дата и время. Кто такой боцман? Это кличка или звание офицера морского флота? А Келдыш? Помню, был такой физик, сейчас вроде бы есть корабль; таким именем. Если предположить, что «Келдыш» — это судно, то становится многое понятным. Боцман на этом самом корабле помогает перевозить иконы, иными словами, так же, как и Хобот, занимается контрабандой. Очередная партия икон Рублева должна быть отправлена 26 августа в 17.00, то есть через месяц. Надо помешать этой отправке. Очень жаль, что такие прекрасные иконы уходят за границу! Я не отношу себя к большим почитателям искусства, но любимого Рублева воровать не позволю!

— Жень, — отвлек меня от размышлений голос Дуськи, — может, перекусим чего? Кушать хочется очень!

— И правда, Евгения! — поддержал сестрицу Олег. — Я с утра ничего не ел. Так и отощать недолго, а мне для выздоровления необходимо хорошо питаться.

Я внимательно посмотрела на фотографа: в самом деле, он выглядел неважно. Видимо, ему еще тяжело много двигаться, сломанные ребра дают о себе знать. Про Дуську не говорю, потому что знаю: есть она хочет всегда.

— Согласна, пошли в «Маяк», — сказала я и взяла курс на ресторан. Оба моих провожатых заметно оживились и, переговариваясь вполголоса, засеменили за мной.

В заведении свободных мест, как всегда, не оказалось. Олег, имеющий здесь связи, о чем-то пошептался со швейцаром, и вскоре мы уселись за столик на втором этаже. Этот этаж представлял собой открытую веранду под брезентовым навесом. Кроме нас тут уютно расположилась компания молодых ребят и девчонок. Судя по тостам, они отмечали день рождения какого-то Вити.

Мы уселись в углу, возле деревянных перил. Пейзаж, конечно, был что надо!

Сверху набережная и гуляющие по ней люди видны, как на ладони. Море, казавшееся совершенно черным, изредка озарялось вспышками прожекторов. Эти вспышки иногда выхватывали из темноты теплоходы и даже одинокие парусники. Есть же любители экстремального отдыха! Плавать ночью на паруснике, когда на расстоянии вытянутой руки ничего не видно, — сомнительное удовольствие!

Когда принесли заказ, я с удивлением обнаружила наличие у себя прекрасного аппетита. К тому же блюда выглядели весьма соблазнительно: коктейль из креветок, шашлык, зелень и красное вино. Если бы не громкая музыка и вопли подвыпившей компании, мешавшие мне думать, все было бы прекрасно.

— Жень, — нарушил молчание Олег, — чего надумала?

— Да так, мелочь всякую, — уклонилась я от прямого ответа.

— Ты смотри, не особо напрягайся! Я где-то читал, что женщинам много думать не рекомендуется — может наступить ранний климакс.

Услышав такое, Дуська поперхнулась шашлыком и долго не могла восстановить дыхание. Я все это время безразлично глазела на отдыхающих. Вдруг мое внимание привлекла странная парочка: дядька в черном, который недавно разговаривал с Марго, ныне покойной, беседовал с… Семеном! Тем самым незаметным телохранителем Хобота! Здорово! Выходит, у них тут одна шайка-лейка, а я-то напрягаюсь! Герман Максимович тоже хорош: для чего так подробно выспрашивал меня о Черном, раз он прекрасно его знает? А может, не знает? Вдруг Семен продает своего хозяина? Я почувствовала, как у меня зачесались пятки: необходимо проследить за этими типами!

— Дуся, — обратилась я к сестре, вытиравшей проступившие слезы, — видишь тех двоих?

Сестра перегнулась через перила, долго глазела на освещенную набережную и наконец воскликнула:

— Это он?!