Отпуск на двоих

– Хорошо, – мягко сказал Алекс. – Я не собираюсь заставлять тебя приходить в школу, чтобы прочитать лекцию о древней истории радио и Билли Джоэле. Просто знай вот что… – Он перевел на меня серьезный взгляд и убийственно ровным голосом произнес: – Если бы кто-то из моих учеников назвал тебя Порно-Поппи, я бы его удушил на хрен.

– Это, – сказала я, – самая сексуальная вещь, которую мне когда-либо говорили.

Алекс рассмеялся, отводя взгляд.

– Я серьезно. Травля и издевательства – единственное, что я никогда не спускаю им с рук. – Он задумчиво потер висок. – Правда, в отношении других. Надо мной они издеваются постоянно.

Я рассмеялась. Алексу я, конечно, не поверила. В школе он учит одаренных детей, которые занимаются по углубленной программе; а еще Алекс молод, привлекателен, довольно уморителен и чертовски умен. Конечно, дети должны быть от него без ума.

– Но зовут ли тебя Порно-Алексом? – полюбопытствовала я. Он поморщился.

– Господи, надеюсь, что нет.

– Прости, – исправилась я. – Мистер Порно.

– Ты что. Мистер Порно – это мой отец.

– Готова поспорить, на тебя запала целая куча школьниц.

– Одна девочка как-то сказала мне, что я похож на Райана Гослинга…

– Боже ты мой.

– …которого укусила пчела.

– Ой-ёй.

– Именно, – согласился Алекс. – Болезненно, но в целом честно.

– А может, это Райан Гослинг был бы похож на тебя, если бы его выкинули в пустыню умирать от обезвоживания? Ты когда-нибудь думал об этом с такой точки зрения?

– Выкуси, Джессика Макинтош, – сказал он.

– Сучка, – присовокупила я, но тут же покачала головой. – Не-а. Нет. Что-то мне не нравится обзывать ребенка сучкой. Плохая шутка вышла.

Алекс снова поморщился.

– Ну, если хочешь знать, Джессика, скажем так… Не моя любимая ученица. Но думаю, со временем она все это перерастет.

– Может, на самом деле она вообще тайком выступает против традиции стрижек под горшок, откуда тебе знать. Мило с твоей стороны дать ей шанс.

– А ты вот никогда не была Джессикой, – вдруг с уверенностью сказал Алекс.

Я подняла бровь.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что, – его глаза были устремлены вдаль, на выгоревшую под солнцем дорогу, – ты всегда была Поппи.

Квартирный комплекс «Дезерт-Роуз» оказался высоким зданием, украшенным ярко-розовой лепниной. Его название было написано на вывеске крупным округлым шрифтом, смахивающим на средневековый курсив. «Дезерт-Роуз» окружал сад, полный низкорослых кактусов и массивных суккулентов, а сквозь белый забор проглядывал ярко-бирюзовый бассейн, испещренный точками загорелых тел и цветными пятнами шезлонгов. Росшие вокруг пальмы кидали на землю спасительную тень.

Алекс выключил двигатель.

– Выглядит неплохо, – с облегчением произнес он.

Я вышла из машины и ступила на горячий асфальт, обжигающий ступни даже сквозь подошвы сандалий.

Я думала, что прекрасно знакома с жарой. В конце концов, я столько времени провела в летнем Нью-Йорке, когда солнце повисает в небе, запертое в ловушке из небоскребов. В конце концов, в детстве я жила неподалеку от реки Огайо, где летом влажные испарения оседают у тебя на коже тонкой пленкой, а душный воздух с трудом проходит в легкие.

Как выяснилось, до этого момента я понятия не имела, что такое жара.

Мою кожу щипало безжалостное солнце пустыни, а асфальт жег ступни огнем.

– Твою мать, – выдохнул Алекс, отбрасывая со лба влажные волосы.

– Видимо, именно поэтому летом сюда никто не приезжает.

– Как Дэвид и Тэм вообще тут живут? – с отвращением проговорил он.

– Да примерно так же, как ты живешь в Огайо, – ответила я. – Грустно, но если запить большим количеством алкоголя, то можно смириться.

Я вообще-то шутила, но лицо у Алекса поскучнело, и он молча отвернулся от меня и направился назад к машине.

Я прокашлялась:

– Я же шучу. К тому же они ведь обычно в Лос-Анджелесе живут? Там далеко не так жарко, как здесь.

– Держи, – он вручил мне сумку. Я ощущала себя справедливо наказанной.

Мысленная заметка: перестать поносить Огайо.

К тому моменту, как мы выгрузили весь наш багаж – включая два бумажных пакета из продуктового магазина, в который мы заскочили по дороге, – и поднялись по лестнице на третий этаж, пот уже катился с нас градом.

– Ощущение такое, будто я плавлюсь, – сообщил Алекс, пока я вбивала код на электронном замке. – Мне нужно в душ.

Код сработал, коробочка, закрывающая замок, открылась, и я вставила в нее ключ. Это требовало крайне методичного подхода и точного соблюдения инструкций, присланных мне владельцем.

– Как только мы выйдем на улицу, то снова начнем плавиться, – заметила я, ввинчивая ключ в замочную скважину. – Так что, возможно, душ стоит оставить на вечер. Чтобы потом сразу в кровать.

Ключ наконец провернулся. Я толкнула дверь, сделала шаг за порог и тут же замерла на месте. В голове моей оглушительно завыли тревожные сирены.

Не успев остановиться, жаркий и мокрый от пота Алекс налетел прямо в меня.

– Что случ… – Его голос упал. Не знаю, какой именно факт ужаснул его больше всего – то, что в квартире было удушающе жарко, или то…

Что в самом центре этой (в целом замечательной) квартиры-студии стояла одна кровать.