Отпуск на войну

– Сразу так и не расскажешь, – с опаской покосилась на выход Катя. – Я сейчас тебя положу…

– К вам пристают? – охрипшим от волнения голосом спросил он.

Катя едва открыла рот, чтобы ответить, как послышались шаги, и в палатку с шумом ввалился Хитрук:

– Ну что?

– Все, можешь уезжать. Больному придется остаться.

– Я в принципе не возражаю. – Хитрук сунул руки в карманы. – Семен так и сказал, пусть после «прописки» у вас отлежится…

Глава 44 В плен мне никак нельзя

– Так, может, ты нас обманул? – допытывался Грек. – Смотри.

– Чего мне вас обманывать? – устало вздохнул Балун. – Мало синяков?

– Плохо выполнял свои обязанности, вот и били, – предположил Тайшет. Он вернулся с «секрета» и готовился ко сну, расстилая на траве коврик.

Солнце перебралось в зенит, добавив страданий, а Грек все никак не мог поверить, что Балун ничего не знает о трансплантологах. Как оказалось, ополченцам нужен был свидетель, который бы подтвердил, что в лазарете отбирают здоровых людей, из которых делают доноров органов. Они утверждали, что практически все раненые, которые попадали туда, проходили полное обследование, после чего их переправляли в Киев или Днепропетровск, где специальные бригады врачей занимались выемкой почек, сердца, легких и печени… В общем, разбирали на запчасти. Солдат после всего объявляли пропавшими без вести. Грек никак не мог смириться с тем, что взял не того человека. Они надеялись, что им в руки попал врач или на худой конец кто-то из обеспечения лазарета, а Балун оказался обычным больным, который не только не знает о творящихся в лазарете делах, но и не верит в это.

– Не может такого быть, – повторился Балун. – Это же сумасшествие.

– Все может, – стоял на своем Грек. – Мы работали под Днепропетровском. Так вот там целые захоронения с табличками, на которых сделана надпись «хирургический материал» и стоит номер.

– Мало ли кого так хоронят? – не сдавался Балун. – Ты не допускаешь, что это вообще умершие младенцы? Им не успели дать имя, вот и пронумеровали.

– Послушай, Крым, а правда, что у вас одни рецидивисты служат? – неожиданно сменил тему Грек.

– Половина батальона таких, – не кривя душой, подтвердил Балун. – Амнистированные.

– Или, как ты, сбежавшие, – добавил Грек.

– Такой я один, – покачал головой Балун, – остальных по указу президента выпустили.

– Чем ваш батальон занимается? – продолжал допытываться Грек.

– Я недавно служу, – задумчиво глядя перед собой, заговорил Балун. – Но у меня сложилось впечатление, что «Украина» на освобожденной территории выполняет функции милиции.

– А заградительные отряды?

– Слышал, выделяют людей. Занимают позиции позади обороняющихся войск. Если кто-то пытается покинуть передовую, вынуждают огнем вернуться.

– Животные, – сокрушенно вздохнул Грек.

– Что со мной будет? – следя за выражением лица разведчика, осторожно спросил Балун.

– Мое дело доставить тебя, куда следует, и сдать, а там – как начальство решит. Почему спросил?

– После всего обратно на зону отправите? – задал Балун самый волнующий его вопрос.

– Надо же! – ударил себя ладонями по коленям Форос. Он проснулся и сейчас сидел на траве, растирая лицо ладонями. – Оказывается, разведгруппы по тылам лазят, чтобы беглых зэков отлавливать. Ты, Крым, будто с другой планеты прилетел. Тебя ведь взяли как карателя «Украины». Выходит, теперь ты военнопленный.

Балун сидел, прислонившись спиной к дереву, и размышлял над своим положением. Пока плен не казался таким уж страшным. После ночных зуботычин больше его никто не трогал. Но что будет дальше? Воображение рисовало одну за другой картины того, как его допрашивают и пытают.

«Нет, в плен мне никак нельзя, – неожиданно подумал он. – Как ни крути, для меня он точно обменом не закончится. Либо расстреляют, либо отправят обратно в лагерь. Тогда я навсегда потеряю Катю. Значит, надо бежать. Но как?»