Отпуск с осложнениями

– Тогда потом на неё посмотрим.

Эта простая фраза рушит все препятствия, и я прислоняю Катрин к какой-то стене. Потом, всё потом – и экскурсии, и прогулки, и тихие вечера перед камином и дохрена других приятных и милых женскому сердцу занятий. Сейчас я способен только брать, будто завтра никогда не наступит.

– Держись крепче, – прошу, и Катрин слушается, идеальная для меня во всём.

Её стройные ноги обхватывают мою талию, а руки хаотично царапают шею, зарываются в волосы на затылке, тянут вверх футболку. Живут своей собственной жизнью, и это заводит неимоверно.

В этот раз я подготовился, потому презерватив находится быстро – он ждал своего часа, лёжа в заднем кармане, и через пару мгновений надрываю зубами край квадратика из серебристой фольги. Катрин не нужно ни о чём просить, она уже расстёгивает пуговицу на моих джинсах, и они падают вниз, опадая складками вокруг щиколоток.

Стягиваю кое-как трусы, дрожащими пальцами раскатываю по стоящему колом члену презерватив. Каким-то чудом снимаю с Катрин её штанишки, даже не уронив никого при этом. Прям горжусь собой.

– Мне надо снять футболку, – хнычет, потираясь грудью о мою кожу, а я скриплю зубами, когда головка члена упирается между влажных губ.

– Спину расцарапаешь, – уверяю, но Катрин встряхивает волосами и всё-таки делает, как ей хочется.

Она голая в моих объятиях, и горошины сосков манят прикоснуться к ним губами, втянуть в рот, терзать и мучить, пока кричать не начнёт.

– Давай на газоне? – предлагает, краснея то ли от смущения, то ли от возбуждения.

Меня не надо ни о чём просить дважды, и я тяну Катрин за собой, укладывая на спину. Трава мягкая, действительно как шёлк – охрененно. Срываю с себя остатки шмоток, становлюсь на колени, развожу ноги Катрин в стороны – как можно шире, – открывая для себя самое фантастическое зрелище. Обвожу пальцем вход, нахожу набухший клитор и размазываю по нему влагу, слегка надавливая.

– Ох, Вадим… – стонет и выгибается, норовя втянуть в себя палец поглубже, хоть так приблизившись к разрядке, но я не даю ей этого сделать. Это игра по моим правилам.

– Хочешь меня?

– Не издевайся, пожа-а-алуста…

Снова обвожу и надавливаю, обвожу и надавливаю, а Катрин уже не стонет, она практически кричит, мотая головой из стороны в сторону, занавешивая от меня своё удовольствие волосами. И я сам уже не могу терпеть, но, бог ты мой, какой же кайф видеть, как она кончает: шумно, сладко до боли в яйцах и ноющего члена.

– Какая же ты… невероятная.

Моё дыхание срывается в рваный ритм, а в грудной клетке настоящее землетрясение. Сердце стучит о рёбра до боли, и мне кажется, что сейчас меня разорвёт на сотни мелких ошмётков, если не войду в Катрин.

И я влетаю в неё на полной скорости, резко, до упора, ловя горящим от возбуждения членом отголоски женского оргазма. Он сжимает меня стенками влагалища – пульсирующими в первобытном ритме, скользкими от смазки. И я готов кончить в эту же минуту, излиться бурной рекой, но сжимаю зубы, отгоняя оргазм. Ещё не время.

Медленно выхожу до самого конца и снова вхожу до упора, снова и снова, и Катрин принимает меня, обхватывая плотно, идеальная в каждом своём действии.

Секс – это просто. Секс – это понятно и даже иногда скучно. Механические движения в поисках удовольствия. Но с Катрин… с ней всё иначе. С ней каждая минута, каждый день – что-то новое и непредсказуемое. И я готов подарить ей все свои дни, лишь бы испытывать этот кайф снова и снова.

Катрин кричит, снова обрушивая на меня лавину своего удовольствия, и я не выдерживаю – кончаю настолько оглушительно, что мир погружается в непроглядную тьму.

Возможно, я умер. Но, скорее всего, родился заново.

Глава 43 Катя

В покое время летит незаметно. И кажется, что именно так будет всегда. Что так должно быть всегда.

Тихо выскальзываю из тёплых объятий, а Вадим обхватывает руками подушку, прижимая к себе вместо меня. Он такой красивый, когда спит, такой спокойный и умиротворённый, и я бы вечно на него смотрела такого. Просто видеть и чувствовать – мне так мало, оказывается, нужно для счастье.

Счастье… странное слово, но мне нравится это состояние сложенное из моментов и впечатлений, слов и прикосновений. И я сама себе сейчас нравлюсь, как никогда до этого. И нет переживаний, и тревожиться ни о чём не хочется. Это ли не радость, когда не о чем волноваться, а глупая улыбка не сходит с губ?

Шлёпаю по ступенькам вниз, иду на приглушённый свет кухонных лампочек. Дико хочется есть – после нашего эротического марафона сначала на лужайке, потом на барной стойке, а после и в спальне пустой желудок напоминает о себе настойчиво – урчит. Я даже заснуть из-за такого навязчивого чувства голода не смогла, хотя пыталась.

Я не знаю, есть ли здесь еда, но поищу.

Щёлкаю выключателем, и мягкий свет заливает просторную кухню, сияющую начищенными до блеска хромированными поверхностями. Холодная красота дизайна ничего не имеет общего с уютом, зато всё дорого и респектабельно. Признаться честно, скромный бабулин дом, в котором всегда пахнет пирогами, мне нравится немного больше.