Отпуск с последствиями

– О том, что любое наказание имеет свой срок. Мне кажется, вынося себе приговор, ты совершенно упустил этот момент из виду. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Глава 23

Человеческий ум – довольно гибкая штука. Стоит что-то для себя решить, и операционка услужливо выдаст по меньшей мере несколько удобных и вполне осмысленных доводов в пользу такого решения. Доводов, которые бы позволили тому самому человеку себя оправдать, чтобы оставаться в гармонии с собой и с окружающим миром. На каждый аргумент совести в голове тут же всплывет как минимум несколько контраргументов. И так будет продолжаться до тех пор, пока голос совести, звенящий в ушах, не затихнет вовсе. Заглушенный бескомпромиссностью фактов.

После долгих раздумий и метаний по комнате Тушнов решил, что Катя права. И почти пятнадцать лет одиночества – срок более чем внушительный для исполнения любого, даже самого строгого приговора. А значит, он свой срок отмотал. И все… все. Свобода! А там… Насте ведь наверняка все равно, кто о ней заботится. Когда они разведутся, в ее жизни вообще ничего не поменяется. Дима не собирался отказываться от финансирования её лечения или от своих к ней визитов. Все будет, как раньше. Для Насти так точно, а вот у него начнется совсем другая жизнь. Жизнь, наполненная любовью к совершенно удивительной женщине. Матери его ребенка. Господи… Он до сих пор не мог в это поверить.

Дима провел пальцами по Катиной прохладной щеке. В конце концов, она уснула, а он не мог. Боялся. Того, что проснется, а ее нет. И все ему лишь приснилось.

Не в силах оставаться на месте и ничего не делать, Тушнов встал. Сходил в душ. И первым делом после позвонил Вагану.

– Какого черта? Ты видел, который час? – возмутился тот. 

– Я развожусь. Хочу, чтобы ты незамедлительно начал бракоразводный процесс. Возьми из больницы все необходимые справки, чтобы максимально ускорить формальности. Если будет нужно, подключай семейные связи. Все, что угодно, лишь бы покончить с этим как можно скорее. И без лишнего шума. 

– А опекунство? 

– Мне все равно. Если Настина мать захочет, может переоформить его на себя. Я возражать не стану. 

– Ты понимаешь, что в этом случае она получит контроль над половиной всех твоих денег? 

– Если она с них будет оплачивать больничные счета – то пожалуйста. Вопросы раздела имущества меня сейчас заботят меньше всего. 

Ваган хмыкнул. На несколько мгновений в трубке повисла тишина. А потом он все же не смог сдержать любопытства:

– Почему ты, наконец, на это решился? 

Дима подошел к окну. Коснулся ладонью стекла и низко опустил голову. За эту бесконечную ночь он тоже не раз задавался этим вопросом. Почему… Но только сейчас его озарило. И он пришел к совершенно логичному выводу о том, что его прощение самого себя было бы невозможным без отпущения грехов кем-то свыше. А там…. Там не только его простили, но и благословили на дальнейшую счастливую жизнь. Послав в неё Катю. И это был знак. Такой очевидный и неслучайный, что Тушнов никак не мог взять в толк, почему не понял этого раньше. Его же буквально за руку к ней привели! И вручили. На, Дима, не упусти только.

– Потому что время пришло. Ну, все. Давай. До завтра. 

– Сегодня – ты хотел сказать, – буркнул Ваган, перед тем как отключиться. 

Дима вернулся в кровать. Пахнущую ей. Им. И сексом. Тело мгновенно отреагировало на этот убойный коктейль. И ведь он мог… вот прямо сейчас взять ее и разбудить, чтобы удовлетворить разбушевавшееся либидо. Как и в любой другой момент… мог. Но не стал. Она чертовски измучилась, а он… Он был счастлив от самой мысли, что теперь ему все позволено. Протяни только руку. И черпай счастье пригоршнями. Ешь, пей досыта... Втирай, как наркоту.

Тушнов закинул руки за голову и, улыбаясь, уставился в потолок. Было так хорошо, что даже немного страшно.

А уже утром ему пришла в голову отличная идея. Они же были в Дубае! А здесь находился едва ли не самый богатый ювелирный рынок мира. Катя сладко спала. И ему захотелось сделать ей сюрприз. Искупить вину за те переживания, что ей довелось пережить по его милости. И, чего уж греха таить, немного задобрить. Или много… Потому что это он ей в любви признался. А она… Она – нет. Отчего на душе было тревожно.

Тушнов нацарапал Кате записку и исчез за дверями. Отсутствовал он чуть больше, чем планировал. Шопинг увлек. Оказалось, что это очень приятно – тратить деньги на женщину, которую любишь. Так приятно, что он вообще потерялся во времени. В общем, пока Дима вернулся, Катя уже ушла. Написав ему от руки сообщение чуть пониже его собственного:

«Буду занята до пяти. Если выйдет – попробую смыться пораньше. Не скучай».