Отпуск в Карасуне (СИ)

Преследователь не успел за ней, свалился, однако быстро вскочил — недоумение в его взгляде быстро затмила ярость. Тело его видоизменилось: дополнительная пара рук, прорвав кожу на груди, облагородилась смертоносными даже на вид лезвиями. Два кривых рога на голове вызывали усмешку, и девушка едва сдержалась от комментариев.

Мужчина вновь кинулся на неё. Через пару минут битвы, не переставая уклоняться и блокировать, Тоука поняла, что её соперник совершенно не учится на своих ошибках — пропускает одни и те же удары, уходит от них в одну и ту же сторону, не пытается запомнить её комбинации. Она стала отступать, будто не выдерживая напора его силы, и медленно обходить справа.

Нападающий заметил маневр, но не придал ему значения, вторя ей, и вскоре они поменялись местами — теперь тупик был за мужской спиной. Как и внушительный кусок арматуры. Тоука провела серию ударов, оттесняя его к стене, не позволяя атаковать в ответ, и резко — подсечку.

Мужчина завалился на спину; раздался грохот и треск, а один из металлических прутьев уже торчал у него из правого бока. Тоука подошла к нему поближе, загнула конец прута, пачкая ладони в чужой крови, и выпрямилась. К судорожно дернувшемуся кадыку приблизилось смертоносное крыло-кагуне.

— Кто ты такой? — вновь спросила она, смотря на свою жертву сверху вниз.

— Кто… Кто ты такая?! — пропуская её вопрос, прохрипел мужчина, вглядываясь в алый какуган. Кровь заклокотала у его в горле, закашлялся.

— Отвечай! — рыкнула девушка. Поморщилась, поняв, что испачкала туфлю и носок в его крови, коей уже вытекло немало.

— Та…акаси Ке… — прерывисто начал он, но Тоука перебила, теряя терпение — время поджимало: несмотря на отдаленность жилых районов, сюда мог кто-нибудь прийти. А убивать не для того, чтобы насытится, девушка не любила.

— Да подавись ты своим именем! — и, уже заранее зная ответ, добавила, — Ты гуль?

— Кто? — непонимающе прохрипел мужчина и со стоном добавил, — Не-ет, я…

— Организация национальной обороны «Циркус», — перебил его чей-то звонкий молодой голос, — Немедленно остановитесь!

Тоука замерла, не убирая кагуне. Синее крыло отбрасывало блики в сумерках будто настоящее пламя. Оглянулась через плечо, сверкая на парня кровавым какуганом. Цокнула языком.

— Чёрт, — пробормотала она, — так и знала. Придется и его убить.

Девушка почувствовала, как пытается подняться незадачливый охотник. Легким, но сильным взмахом кагуне перерезала ему глотку. Кончик крыла окрасился багряным, капли заблестели в воздухе, окропив землю. Лужа крови под ногами увеличилась, начиная поползновения и на другую туфлю.

Тоука медленно повернулась к свидетелю, подписавшему себе смертный приговор. Он был юн, светловолос, в зеленой рубахе с оборванным краем. “Зачем, спрашивается, вмешался?” Девушка хмыкнула. Однако сила в нем определенно была, проскальзывала в стойке, во взгляде, внимательном, настороженном, ожидающем. И далеко не наивном. Но закаленная нескончаемыми ударами жизни и сражениями со следователями, играми со смертью, Тоука была ему не противницей.

— Дерзкое сердце принца, явись на волю! — сказал он, ни на секунду не упуская её из виду. В руках его засветились сабли. Тоука не желала биться с ним, однако сильней была мысль вернуться домой, к Канеки. Она бросилась вперед немедля. Ударила с ноги, соперник согнулся, пытаясь удержать блок, и сам рубанул сверху вниз. Пришлось отступить. Парень едва за ней успевал, с трудом выставляя блоки и парируя-отводя удары.

А Тоука…

Тоука чувствовала нечто странное — жглись ступни ног. Сначала едва-едва, не привлекая внимания, но после ощущение усилилось и не замечать его стало невозможно. Девушка даже начала прихрамывать на одну ногу. Но жар не исчезал, наоборот, стал прорываться вверх, к щиколотке, а затем — к голени, постепенно охватывая обе ноги целиком. Сражаться стало сложно, в большинстве комбинаций упор шел именно на нижние конечности.

Помимо ног, странный жар проявил себя и в спине, ближе к левой лопатке и какухо. Тоука не знала его причины, и её это пугало. Что с ней? Что происходит?!

Девушка отвлеклась, рефлекторно пролжая отражать удары, не обращая внимание на то, что парень просто отступал, парируя её отточенные удары, а когда поняла, в чем дело, было уже поздно — резкий порыв ветра, и количество врагов увеличилось в два раза.

Тоука зашипела, ощущая слабость во всем теле и поняла, что нарвалась. Даже любимая и верная маска осталась где и была — во внутреннем кармане куртки. Прикинула — поздно ли надевать её сейчас? И нужно ли? На улице уже темно, солнце уже давно спряталось за горизонт, они вряд ли успели разглядеть черты её лица.

Однако, почувствовав, как медленно плавится изнутри плечо и немеет левая рука, как дрожат-заплетаются ноги, как горит спина, чертыхнулась и, развернувшись, изо всех сил бросилась бежать, убрав кагуне. Услышала, как громыхнул, покатившись по асфальту, телефон. Выругавшись, забыла о нем.