Отпускаю прошлое (СИ)

— Да чего вы ко мне все пристали? — возмущенно вскрикнула я в сердцах, и даже встала с кресла. Прошлась по комнате, делая вид, что что-то ищу. — Не спала я с ним. Никакого, мать его за ногу, интима не было. Даже намека. И более того — мы разошлись как в море корабли. Он даже пока мне не сказал.

— Во-во, о чем я и говорю.

— Что? — в негодовании уставилась на нее.

— «Даже пока не сказал». Ты, вообще, себя со стороны слышишь? Уже больше недели прошло, как мы вернулись, а у тебя мысли только о нем. И вообще, тронь эту тему — так и польются дифирамбы в его сторону. Очнись. Одумайся, подруга. Кто он, чем занимается… и какой ждет вас исход, даже если что-то и получится замутить. Пули, нервы, смерть… Инга, не мне тебе сейчас мозги вправлять, о том, куда это ведет — и как потом жить с произошедшим.

— И не надо, — рычу, стыдливо отворачиваюсь, пряча глаза.

— Да-да, давай отмазывайся, оправдывайся, отнекивайся, а затем вновь замыкайся в себе — и мечтай о своем Зобе. Вы — не пара. Даже если он каким-то мега чудом с тобой будет иным, а не такой, как все его знают, — ничего хорошего не выйдет. Зоба — это Зоба. Не парень, прыгающий с тарзанки. Это — МУЖИК, бандюган, который по ночам закапывает в лесу трупы. Инга…, - ее голос стих, превращаясь из нравоучительного тона в мягкий, ласковый. — Я же за тебя переживаю. Как за сестру. Как за родную.

Кисло улыбаюсь.

Короткий взгляд на Таню, но тут же осеклась.

— Я знаю, спасибо… но…

— Но это же — «ЗОБА», — перекривила мое недосказанное.

Невольно киваю я головой.

— Но это же… Зо-ба, — повторяю ее слова, словно собственный приговор… о новом, не менее болезненном и жестоком…. заточении.

* * *

Что самое обидное, а ведь не у кого было хоть что-то расспросить про Зобова.

Таня была категорически против него — и слышать ничего не хотела. Костя? Он мог меня сдать (пусть даже не нарочно) Шабалиной. А потому — тоже не вариант.

Самой позвонить (номер сохранила…) — отнюдь в лоб стрелять не решаюсь.

Но тем не менее… желание вновь с ним встретиться ставало с каждым днем все сильнее и сильнее… Во что бы то не стало, и чего бы мне потом это не стоило…

Но какие есть варианты? Бездумно шляться ночью по улице в поисках его машины, или зацепок, чтобы выйти на этого… как Таня сказала, «бандюгана»?

Или стать на центральной улице — и заорать на всю глотку, зовя его?

Позвонить? Нет, нет и еще раз. Разве что опять что-то жуткое приключится, и придется вновь звать на помощь. Но и это — не вариант. Хватит мне экстрима.

— Что? — уставилась на меня Танька, заметив мое задумчивое, полное коварства, лицо.

— Ничего.

— Да ладно, вываливай давай…

(взвесить за и против)

— Может, в клуб сходим?

Выгнула наигранно бровь, изображая удивление.

— Если в поисках Зобы, то — нет.

— Ну, причем тут он?

— О, да! Уже третью неделю он в твоей жизни вообще ни причем.

— Просто, я устала. Послезавтра уже снова на работу, хочу успеть отдохнуть.

— А нахрен было устраиваться на такую дебильную работу?

— Главное, что платят каждую неделю — и мне нормально. А продавец в продуктовом — совсем не дебильная.

— Ну, да.

— Ага, а что, лучше как попадалась та в газете: «секретарша без комплексов»?

— Зачем утрировать?

Скривилась я. Не ответила.

— Так что, идем? — не унимаюсь.

— Костя на смене. А одним идти — не очень-то идея.

— Ну, пожалуйста… Когда твой Костя дома — я на работе. Мы же уже это проходили…

Поджала губы в негодовании Шабалина. Тягучие минуты тишины — и решилась.

— Ладно, только обычно оденемся. Меньше сексуальности — меньше шансов вляпаться в приключения.

* * *

Ага. Точно.

Все как она и сказала: «Меньше сексуальности — меньше шансов…» только на то, что тебя вообще пустят в клуб.

Так и с нами случилось.

Полуголых писюх пропустили, а нас заставили битый час в очереди торчать.

Еще немного — психануть и пойти прочь.

Прошлись немного в сторону — и свернули во двор.

Идиотизм.

— И что будем делать? — злобно прорычала Танька.

— Что, что? И так ясно, либо оголяться, либо домой возвращаться.

— Не поняла? — удивилась Шабалина.

— Да я шучу.

Разворот, оглянуться по сторонам, обреченно вздохнуть — и выбрать путь отступления.

Но едва шаг — как вдруг мой взор прикипел к знакомому номеру машины. И форма та. И марка.

— Что такое? — едва не налетела на меня сверху. — Чего застыла?

— Таня, он здесь…

— Что? Кто? — обмерила меня взглядом.

Глаза в глаза.

Улыбаюсь как дурочка.

— Зоба…

Побелела та вдруг, как полотно.

— М*ть тв*ю, ты же обещала! ИНГА!

— Ну что я, специально?

— С*ка ты…

— Ну, Тань… пойми…

— Это же, с*ка, Зоба, — злобно кривляется Шабалина и отворачивается от меня.

— Угу, — обижено дуюсь…

— Я тебя ненавижу, — тяжело вздыхает та, но еще миг — и на ее лице проступает улыбка. Качает головой в негодовании. — Идиотка ты. Сама не понимаешь, куда лезешь.

— Ну, пожалуйста…

— В смысле? — оторопела от заявленного.

— Пошли внутрь…

— В смысле, как? Нас же не пускают!

— Ну, — замялась я, пожимая плечами, делая намеки.

— Ты дура, что ли совсем?

— Ладно, забей, — резко отдернулась. Протираю глаза от переживаний (черт, только тушь размазала). — Пошли домой.

Хватаю ее за руку и тащу за собой.