Отпусти - это всего лишь слово

Слова имеют способность ранить и убить. Мне бы хотелось исцелить Саньку, забрать сказанное обратно, но растворяясь среди всполохов невъебенной нежности в которой я пытаясь вымолить прощение, топил его раз за разом, пытаясь отдать, Сан отказывался заниматься сексом. 

- Между поебаться и любить есть разница Ник. Я тебя люблю. Я просто хочу что бы ты это понял. Что мне не секса с тобой хочется Ники, мне хочется ТЕБЯ. 

Вот такой вот невероятный тип. Думаю, скажи я ему Люблю, и всё сопротивление Сана, который с мазохизмом достойным лучшего применения отказывался от собственного желания, рухнуло бы в один момент. Но я не мог вытолкнуть из себя этих простых слов. 

Мне вообще очень трудно сказать кому то: - Я люблю тебя. 

Сказать Люблю, значит взять на себя ответственность за судьбу другого человека, разделить с ним жизнь. Я пока не был готов принять её.

   А ещё мы оба не были готовы к разговорам. 

Бывает такое, людям очень хорошо, посреди войны они находят островок мира и позволяют себе урвать несколько часов от реальности, не думать. Вот и мы так. И я.

Сашка смотрел на меня, Сашка целовал меня, и я понимал, что он не станет ничего рассказывать, предпочитая навсегда оставить в безопасности, завёрнутым в солнечное тепло своей квартиры. Сашка наблюдал за мной, улыбался, смеялся, шутил, отвлекал всячески, и продолжал наблюдать, словно добрый психиатр незримо нависающий над пациентом. Потом он признался, что очень остро боялся, что у меня съедет крыша, некоторые симптомы были так сказать на лицо. Я не замечал этого со стороны, но Саня видел, просто не говорил, тактично не замечая, что у меня трясутся руки, что иногда я начинаю хохотать очень громко и нервно, что говорю походу мыслей, замираю в прострации глядя в одну точку. В такие секунды Сашка испытывал беспомощность, почти панику, и не подавал виду, вымучив из себя улыбку острил, дурачился, всячески отвлекал и остро боялся что я сойду с ума. Особенно в первый день. 

Мне хотелось задать тысячу вопросов, спросить тысячи вещей, но я пока не был готов. Было больно думать. Больно спрашивать.

Я не знал, как меня вытащили из той квартиры, не знал, что случилось с Вольхом. Где он сейчас? Что с ним? 

Самое блядское и паскудное заключалась в том, что я по прежнему переживал за него. Не хотел себе в этом признаваться, реально хотел бы запихать ему паяльник в жопу, но ничего не мог сделать с собой. Хотел, что бы он исчез из моей жизни, но исчез нормально без проблем. Что бы я просто знал, что у него всё хорошо. Об остальном, я уже никогда не буду думать.

Саня не выдержал первым. Обнял, зажал в себя и тихо заговорил, бесцветным голосом рассказывая как всё было. Слушать не хотелось. Слушать было паскудно. Снова накатывали отвратные, тошнотворные воспоминания, хотелось завыть, стиснуть зубы, хотелось вырваться и побыть одному, пережевать всё в одиночестве. Саня понимал даже это, но очевидно понимал так же и то, что сейчас пожалуй это тот раз, когда нам стоит побыть рядом.

- Меня выпустили под залог, - тихо сказал Саня. - Что касается Вольха, он уже пришёл в себя и готов давать показания. 

Я постарался, что бы на моём лицо ничего не отразилось, но внутри всё словно оборвалось, заныло от этих слов. Сашка прижал меня к груди, и положил ладонь на моё лицо, закрывая. Какому нормальному человеку в здравом уме и твёрдой памяти придёт в голову сделать этот жест? 

А Сану пришло. Он просто закрыл меня собой, закрыл своей ладонью меня от самого себя, от стыда собственного понимания, просто бережно взял и закрыл, прижимаясь губами к виску и сидя так в молчании. 

И рядом с принцессой, маленький принц научился не бояться призраков.

В её присутствии кошмары отступали и в страхе убегали прочь. Маленький принц сидел на троне, в сбившейся на бок короне и смотрел на принцессу. А прекрасная принцесса сидела на ступеньках у подножия и вышивала на пяльцах цветочки. Рядом с принцессой лежал меч, и рассыпавшиеся вокруг нитки. 

- Да Ник. Я избил его очень сильно. До реанимации, - тихо подтвердил Саня. - Жить будет. Через несколько дней переведут в обычную палату. 

В голосе Саньки послышался такой ад, что я торопливо освободился, повернулся к нему и стиснул сам. 

- Что теперь будет, Саша?

Саня невесомо погладил меня по спине.

- Не знаю. Заявление он вряд ли на напишет. С ментами я разобрался. Родители пока не знают. Просил не говорить. Через три дня приедут, тогда и будем думать. Не волнуйся. Ник. У меня всё под контролем. Здесь скорее другая проблема. Что пожелаешь сделать ты? Ты ведь засадить его... можешь...

   Сашка осёкся и больше ничего не сказал. Озвучка висела в воздухе. Я кивнул. Саня принял. Нам не нужно было говорить. Мы знали. Я этого не сделаю. В любой другой ситуации, Сан имел право уговорить меня передумать, но не в этой.