Отпусти - это всего лишь слово

   Возможно, причина была в том, что я просто не воспринимал этих отношений. Удивительное дело, я трахался с Саном, но по-прежнему не воспринимал этот секс как нечто большее, чем секс. Не могло уложиться в моём сознании то, что мы встречаемся, что считается, что мы теперь как бы вместе, а это значит, у нас есть определённые обязательства друг перед другом. Например, я хотя бы должен его ревновать. А я не ревновал. Не ассоциировалось у меня с Санькой такое плебейское чувство как ревность. Бога нельзя спрятать в коробку себя, боги принадлежат всем.

   Я размышлял об этом, переодеваясь в кабинете Аллочки. Улыбался, всё ещё не в силах отойти от радостного возбуждения закончившегося соревнования. Аллочка убежала в учительскую, сообщив, что они празднуют день рождения, и чтобы я не забыл повесить ключ на вахту.

   Пищу для застольных разговоров мы с Саней обеспечили основательную.

   Я начал стягивать мокрую футболку, раздумывая, лениво или не лениво навестить спортивный туалет, чтобы смыть пот полотенцем. Душевых в лицее пока не было. Декан, правда, обещал на собрании, что их построят к следующему сентябрю, но обещанного, как известно, три года ждут, а пока нам, ученикам, приходилось мириться с привычным социалистическим маразмом отсутствия элементарной гигиены, которая требуется любому человеку после того, как он отзанимался спортом и пропотел, как лось.

   В дверь постучали. Я замер, застряв головой в узкой горловине, приподнял футболку, чтобы посмотреть, кто, стоя эдаким придурком с задранным наверх локтем и тюрбаном ткани на голове.

   - Алла Борисовна, я хотел... Поговорить, - открывая дверь, сообщил Саня, замер с расширившимися зрачками.

   - Привет, - радостно ляпнул я первое, что пришло в голову. А затем успел только охнуть, оказываясь погребённым в лавине чужих ладоней.

   Санька, не плавный и спокойный, а моментально опьяневший и сумасшедший, рывком дёрнулся ко мне, умудряясь сгрести на себя, к себе. Притянуть, шарахая о предметы, закрывать дверь на ключ, толкнуть, ведя вперёд, жадно лапая, сжимая, не отпуская ни на секунду.

   - Сан, сдурел?

   Губы смяло жарким ураганом. Футболку содрали одним нетерпеливым движением, выбросили прочь.

   - Псссс...их.

   Я мог только расставить руки, хватаясь за его плечи, как утопающий за соломину, понимая, что иначе - унесет, сметет, раздавит, разобьёт о скалу твёрдой груди, размажет чужой человеческой самостью.

   Сан со стоном впился в ямку на ключице. Не впился, пожрал, выпивая губами и языком, втягивая, вытанцовывая сумасшедший, бешеный танец жадными засосами, скользя пальцами. Змея, сползающая вниз по груди, гибкая, хищная, не отрывающая серых гипнотизирующих глаз, в которых голод и потоки страсти. Острый укус в сосок, щекочущее жало языка, любовно зализывающее ядовитую ранку, дорожка влажных поцелуев вниз, дразнящий самсейн в районе пупка.

   Я всхлипнул, слепо подаваясь навстречу, взлетая, чтобы подчинить в ответ, такой же спятивший, полубезумный, поглощающий взбесившимися ладонями, дёрнул рывком, заставляя запрокинуть голову, впился в твёрдый рот, скользнул вниз, непроизвольно разводя ноги. Вот он, момент истины. Мементо море осознания. Я раздвинул ноги для Сана, не вбился бёдрами, а именно раздвинул ноги, умоляя взять себя, сползая на него на подогнувшихся разом коленях, целуя, зарываясь пальцами в затылок. Всхлипывая от прикосновений пальцев, дразнящих напряжённую головку через ставшую влажной ткань.

   - Сан... - очередной рваный всхлип.

   Отчётливый запах спермы. Всё закружилось перед глазами. Шкафы с документацией, открытые полки со стоящими на них призами, кубками и медалями. Задёрнутые жалюзи, старенький продавленный диван, заваленный мячами, вешалка с дублёнкой Аллочки и сумками.

   Ладони Сана, любовно скользящие по рёбрам, бережно рисующие скульптуру чужого тела. Бесконечная, безумная мешанина жадной срывающейся страсти и отчётливой нежности, когда я умираю от желания выпрыгнуть из штанов, а он даже не думает торопиться, словно мы одни во всём мире, на краю собственной маленькой вселенной и никуда не спешим.

   Насмешливый взгляд дикого лесного бога. Желание имеет цвет серого, приправленного янтарём асфальта. Мучительный поцелуй через ткань, завязка в чужих зубах, медленно ползущая вниз.

   И я падаю, просто падаю, не в состоянии стоять в свихнувшемся разом пространстве. Спасительная свежая ниточка Санькиного одеколона в пропахшем потом и кожей ПВХ, душном, спёртом воздухе. Особая атмосфера спортзала. И я, протекая через него, бездумно впиваюсь губами в спасительную жилку на шее, зарываюсь носом, пытаясь дышать. Губы Саньки, нежно целующие пальцы, сильная рука, обхватившая за торс, и я уже не касаюсь пола ногами.

   Кто мы в эту секунду? Застывшие в ритме начинающегося движения.

   Партнёр откровенно ведёт, потому что партнёрша, чья сперма, кажется, сейчас потечёт из ушей, откровенно лажает.

   А затем шутливый поцелуй в нос, разворот, шлепок по заднице.