Отпусти народ мой...

Ольга снова отвернулась к окну. И так еле сдержалась, чтобы не поскандалить с милиционером, только присутствие Нинки остановило ее. За три года жизни на острове не раз сталкивалась с проявлениями дискриминации, от которых ее коробило. Было непонятно, почему бы людям, заброшенным нелегкой судьбой в чужую страну и осевшим в ней, по-видимому, навсегда, не дать гражданство и тем самым разрешить проблему. Пусть бы жили спокойно, как все. Кому они мешают?

* * *

Нина попала в старший отряд, естественно. В свои почти пятнадцать для пионерлагеря она была старовата. Только настырность Федора помогла достать путевку.

Девичья спальня в деревянном домике была просторной и вмещала кроватей двадцать, стоящих вдоль стен. Все лучшие места были заняты более организованными девочками, вовремя прибывшими колонной автобусов к началу смены. Единственная свободная кровать стояла в углу, рядом с дверью, и это имело лишь один выраженный недостаток: ночные лазутчики-мальчишки, затеявшие вымазать девиц зубной пастой, начали бы именно с нее. Но партизанские действия ожидались в перспективе, ближе к прощальному костру, поэтому пока можно было не беспокоиться.

Девочки к моменту приезда запоздавшей Нины уже перезнакомились и разбились на неразлучные группки, объединенные общими секретами. Единственной, не захваченной стихийным распределением, оказалась немногословная Света, занимавшая кровать рядом с Нининой.

Случай в автобусе оставил неприятный осадок, постоянно возвращавший к мыслям о несовершенном устройстве мира. Поэтому кореянка Света изначально была обречена стать символом угнетенных и отверженных, которых надо спасать и защищать. Света, не догадываясь о том, что она символ, доверчиво пошла навстречу. Новенькая не важничала и не задавалась тем, что приехала из столицы Украины. Напротив, она сама нуждалась в опеке: ничего не знала — где столовая или клуб, как избежать нудной зарядки и куда поставить сушить мокрые кеды. И еще она так по-детски радовалась, когда ей показывали обыденные вещи: крупный морской шиповник, веерообразные раковины, перламутровые с изнанки и розово-сиреневые сверху, медвежью дудку или лимонник, что Света испытывала такую гордость, будто она все эти красоты сделала своими руками или, по крайней мере, открыла.

Очень быстро Нина убедилась в том, что Света отнюдь не была робкой тихоней, какой показалась с первого взгляда. Просто она не любила девчоночьи писки и визги типа «ах, он на меня посмотрел, а я сделала вид, что не замечаю» или «этот вожатый из седьмого отряда такой хорошенький». Выслушивая очередные откровения очередной жертвы влюбленности, она загадочно улыбалась. Легкая, тонкая и стремительная, Света летала по лагерю, торопясь показать новой подруге все самое интересное.

В то лето август был необыкновенно дождливым. Иногда дождь превращался в мокрый туман, закручивающий спиралью локоны Нины и мерцающий на прямых шелковистых волосах Светы; то лил стеной, закрывающей выход из домика; то лениво моросил, словно набираясь сил. Старший отряд плотно набивался в девичью спальню и развлекался играми, викторинами, рисованием стенгазет и всем, что придумывали усталые вожатые, чтобы занять своих запертых подопечных.

А дождь все лил. Тугие капли глухо шлепались в лужи, и водяные пузыри вздувались над их поверхностью. В редкие часы, когда подача воды с неба временно прекращалась, отряд отправлялся на прогулку по берегу моря, до которого нужно было идти километра два. О купании нечего было и думать. Ребята носились по берегу у кромки прилива, отыскивая дары моря, которые оно нехотя выплескивало на песок.

Находки были разными: медузы, морские звезды, раковины, отшлифованные камни, призывно мерцающие влажными переливами. Иногда удавалось найти капиталистический привет с иностранных судов или берегов близкой Японии. Все сбегались на торжествующий крик счастливчика и, затаив дыхание, рассматривали пластиковые бутылки с размытыми, но все еще яркими этикетками, обрывки ярко-зеленых синтетических канатов, обломки деревянной мебели, отполированные волнами, осколки фаянсовой посуды с иероглифами. Однажды Нине повезло найти пластмассовую куколку без одной ноги и с полустертым личиком. Глядя на эти сокровища, ребята грезили о далеких странах.

Каждое утро Нина, несмотря на дождь, после завтрака скатывалась по скользкой глиняной тропинке к подножию сопки, где стояли три палатки геологов. Успеть поболтать с мамой и Федором, пока они не ушли в свое поле. Однажды примчалась, когда Оля была одна — задержалась, ожидая дочь. Федор еще не вернулся из города, куда поехал накануне. Нина с пулеметной скоростью рассказывала о новостях.

— Ма! Мы готовимся к большому концерту. В воскресенье приезжают родители, и вообще будет весь лагерь! Вы с Федей обязательно должны быть.

— Да придем, придем. Танцевать будешь?

— Буду. Репетируем испанский танец. С кастаньетами. А еще мы с Наташей поем украинскую песню. Представляешь, она тоже с Украины, только из Полтавы. Мы с ней так спелись замечательно.