Отрава

Без истерик, надрывов. Болезненные слезы, одиноко падали, оставляя за собой дорожку равнодушия. У всех есть грань, можно вывести, огорчить, развеселить и все это будет частью терапии, но там, где ничего нет, почти невозможно.

Оставив нетронутую коробку, Джейд смахнула слезы.

– И не подведу, – убедившись, что она внимательно слушает, сказал Райт.

– Вы думаете мне нужны эти слова? Вот честно. Как человек человеку, не основываясь на учебники.

– Как человек человеку… Да, – ответил психиатр.

Приложив усилие, но даже так Джейд не верила. Перестала. Сверив часы на руке и стене, она настроила свои. Они легко убегали вперед и за неделю набирали больше двух минут.

Закончив записывать в блокнот, доктор Райт спросил:

– Так что же такого произошло с последней встречи? У тебя наблюдаются значительные отклонения от лечения.

– Без ваших журнальчиков никак? В современном мире построить жизнь без них не получается? – качала головой девушка и пыталась улыбаться.

– Книги написаны, чтобы учиться. Ты не согласна?

Когда они успели перейти от умиротворенного разговора, к перекидыванию вопросами.

– Может и так. Но вы сами видите, что стандартны для меня не подходят.

И Джейд чертовски права. Она со своим видением и сознанием не просто исключение из правила, а миф о цветении папоротника.

– Расскажите почему? – добавила девушка.

– Не могу, – Райт отложил в сторону блокнот с папкой и не под запись, готов ее выслушать. – Откройся мне.

– Чем же по вашему мнению я постоянно занимаюсь? Разговоры с вами помогают, мне действительно легче, но эффект слишком короткий. Он не стоит всех усилий, – врала себе Джейд.

И снова не правда. Оно того стоило. Заставлять себя, испытывать дискомфорт, но после выходить в давно утерянную себя, было прекрасно.

– Есть вещи, которые я не могу прочитать. Ты должна указать, и мы вместе найдем решение.

Скрывать до последнего, держать в себе, оставаться наедине, как мантра звучала в голове. Разрастающимися корнями, препараты перекраивали, заставляли и подчиняли. Достав телефон из кармана, Джейд открыла заметки и начала читать:

– Никому не нужна. Никто не нужен. Никому не интересна. Плохо. Одна. Мне плохо. Хочется сдохнуть, – оторвавшись от экрана, она посмотрела на Райта, – Продолжать?

– Ты сама этого хочешь? – Психиатр, как и собирался, не взял ручку, но как только Джейд остановилась, рефлекторно потянулся. – Когда это произошло?

– Хочу. Вы ведь сами хотели ковыряться в моей голове. Так вот я перед вами, – оторвав глаза от лица напротив, Джейд вернулась к телефону. – Ничего не чувствовать и одновременно разбиться от эмоций. Хочется испытывать. И никогда не чувствовать боли. Хочется отключиться и быть кому-то нужной. Я никому не нужна. Всем все равно на меня. Почему так в моей жизни? Мне плохо. Хочется отключиться. Ничего не чувствовать. Не быть в пустоте. Она убивает меня изнутри.

Перечитав собственные мысли, Джейд будто и не знала их. Пустота сердца затягивали абсолютно все, вокруг нее.

Райт больше не был так уверен в правильности действий. Его взгляд рассеялся, и он обдумывал услышанное. Папка снова оказалась в руках, но вместо записей открыт чистый лист. Все возвращалось к началу.

– Действительно хочешь быть всем безразлична? Значит я тоже не нужен?

Он был бы последним от кого Джейд собиралась отказаться.

Вниз. Только вниз. Смотреть на небо и не дать волю слезам. Слова, что часто она слышала не помогали. Его не видно, тучи затянули все вокруг. Темно. А где же звезды тогда? И они потухли, вместе с ней.

Слезы прокладывали дорожки и падали. Обняв себя руками, Джейд смотрела в глаза, напротив. Одиночество Райта она не вынесет. Даже через пелену, он поддерживал зрительный контакт.

Открыться, если это главная причина, то Джейд помогла ему с этим:

– Вы забыли о другом, – слезы, что не подвластны разуму, не останавливались. – Мне все еще хочется сдохнуть.

***

Колёса тихо шуршали, объезжая ямы, по асфальту. Двухполосная дорога, соединяющая центр города с дальними районами. Всем, кому было необходимо отправляться на работу в государственные учреждения, передвигались именно по ней.

В окнах машины виднелся удаляющийся пейзаж парка при больнице. Тут и там улавливалось движение падающих листьев. Они медленно опускались на сырую землю, укладываясь в одно большое одеяло. Полуголые деревья создавали печальную атмосферу вокруг, от чего хотелось впасть в беспамятство.

Злосчастный период в жизни, когда Джейд просто не могла смотреть на себя в зеркало. Ей приходилось чистить зубы с закрытыми глазами, чтобы не видеть опухшие глаза от постоянной бессонницы. Мешковатая одежда стала частью её самой, а растрепанные волосы вошли в привычку и вскоре стали нравиться.

Джейд не была одиночкой в школе и предметом насмешек. Всё было как раз наоборот. Она всегда хорошо общалась с одноклассниками. На гандболе отдавалась процессу, жила им. Постоянные встречи с подругами, на которых они веселились.