Отрава для сердца моего

Так, очевидно, она находится в замке. Ясна вспомнила эту девушку, она как-то приносила обед вместо Иды, когда та навещала родню.

– Как тебя зовут?

– Алика, – ответила служанка.

– Скажи, Алика, ты знаешь что-нибудь про Иду? Что с ней? Где она?

– Простите, госпожа, – испуганно сказала девушка, – но мне велено ничего вам не рассказывать.

– Скажи только – она жива?

Служанка кивнула.

– Сейчас день или вечер? – спросила Ясна, гадая, сколько же она провела без сознания.

– Так это, утро еще, госпожа, – ответила служанка, – я вам завтрак принесла.

Ясна откинула одеяло, поднялась и подошла к столу, с сомнением оглядела табурет, села на него осторожно. Алика убрала крышки с тарелок. Что ж, голодом ее муж не заморит, и то уже хорошо.

Поковырялась в каше, отщипнула от сдобной булки кусочек, еле его прожевала и проглотила, сделала несколько глотков чая. Ничего больше в Ясну не влезло. Перед глазами все еще стояло чудовище, вспоминая его, Ясна передергивалась. Да и эта камера не добавляла аппетита. Что ее ждет? Поверит ли ей Амьер, что не собиралась она никуда убегать? В этом Ясна сомневалась. Сама виновата – опять доверилась Аруану.

– Госпожа, – отвлекла ее от горьких мыслей служанка, – если вам что-то нужно, скажите, я принесу.

– Принесешь все, что попрошу?

– Ну, нет, не все – замялась Алика, – может одежду там теплую, белье. И еще мне сказали ведро вынести.

– Не надо пока ничего выносить. Принеси мне теплый плащ или шубу и еще одно одеяло, здесь холодно.

– Ладненько, госпожа, – закивала служанка, – принесу. Еще свечей сказали добавить вам, я сейчас поднос отнесу и прибегу опять, все принесу.

Служанка ушла, забрав с собой поднос. Вернувшись через некоторое время, принесла еще одно одеяло, свечи, теплый плащ, шаль, толстые шерстяные носки. Ясна подумала, что сколько же ее здесь Амьер собирается держать, если так «заботливо» обустраивают, одна ширма чего стоит. А кандалы не убрали. Или это сделано специально, как акт устрашения? Когда он сам появится? Или не хочет ее совсем видеть? И что полагается жене за побег по их законам?

***

Ясна, кутаясь в одеяло, лежала на жестком топчане. Вставать не имело смысла, делать все равно нечего. Судя по еле пробивающимся лучам света из окна, настало очередное утро. Если посчитать сколько раз к ней по утрам заглядывало солнце, то она здесь уже четвертый день. Ее три раза в день кормили, служанка выносила ведро, приносила свежей воды в умывальник, но умываться ледяной водой было мукой. Ясна опять невыносимо мерзла, не спасало второе одеяло, она с трудом переоделась в свежее белье и платье, о мытье всего тела даже не стоило и думать.

Все эти дни она размышляла над своей судьбой и корила себя беспрестанно, что пошла на встречу с Аруаном и со страхом ждала прихода Амьера. Каждый раз как гремела дверь, она боялась, что войдет муж. Но и то, что он до сих пор не появился, так же пугало. А что если она здесь и проведет остаток жизни? Или заболеет и умрет, а, может быть, замерзнет насмерть в ближайшее время.

Вынужденное безделье и одиночество заставляло ее прокручивать свою жизнь и делать выводы.

Она вспоминала всю свою такую недолгую жизнь. Беззаботное детство, любящие и любимые папа и мама, и появление в ее жизни Аруана. Старший друг, заботливый и внимательный, это он дул на ее разбитые коленки и прикладывал к ним подорожник, вытаскивал из кос травинки и листья, учил ее плавать, забавлял, смешил, играл с ней, успокаивал, когда умерла ее старая кошка, а потом подарил котенка. И Аруан был с ней рядом, поддерживал, утешал, осушал ее слезы после смерти мамы. Но и он же развращал ее, когда она, в общем-то, была еще ребенком, теперь для Ясны это было очевидно. А она тогда не могла ни с кем этим поделиться, несмотря на то, что все, что делал с ней Аруан, ей не нравилось. Кому она могла рассказать, довериться? Только тому же Аруану, но он не хотел ее слушать и не прекращал посвящать ее в недетские забавы. И любя его, как брата, как близкого друга, терпела все это. Конечно, теперь, раздумывая обо всем, она понимала, что не надо было терпеть, надо было сразу же все прекратить. Но тогда она была слишком юна, слишком к нему привязана, боялась его потерять.

Она любила его, как самого близкого ей человека, их столько связывает. И поэтому она так боялась за него, страшилась того, что он может натворить ради нее. Или ради себя? Кто она для него? Подруга и сестра? Нет, иначе он бы не стал растлевать ее. Любил ее не как сестру? Но, наверное, тогда бы не трогал ее, берег? Или потому, что испытывал к ней страсть, делал все эти вещи? Ясна додумалась до того, что для Аруана она была игрушкой, с которой можно было делать все, что вздумается, не заморачиваясь ее желаниями и согласием.