Отрава для сердца моего

– Ой, что это я, – всплеснула руками бабушка, – вы же замерзли, устали, есть, небось, хотите. Пойдемте быстрее внутрь дома.

Ясна уже не чувствовала ног от холода и с радостью последовала за бабушкой.

Внутри дом встретил их теплотой, чистотой и запахами сдобы. Их привели, по-видимому, в столовую или в гостиную, где посередине стояли стол, стулья возле него, вдоль стен стояли лавки, ажурные этажерки, полки с книгами. Этого Ясна не ожидала, она думала, что в обители все будет аскетично, строго, холодно. Но на полу лежали разноцветные домотканые половички, на лавках с резными спинками обнаружились мягкие подушки, льняные, вышитые, вязаные крючком салфетки были разложены везде, создавая уют и домашнюю обстановку. Жрицы скинули свои одеяния и оказались в простых, чистых платьях немарких, приглушенных расцветок, головы были покрыты платками так, что не выбивалось ни волоска.

Девушек, после того, как они сняли верхнюю одежду, усадили за стол, накрытый красивой скатертью, тут же жрицы стали приносить и выставлять на стол блюда, и на вид, и по запаху очень аппетитные. Наевшись сытной, вкусной пищи, гостьи стали клевать носами, сказалось, видимо, то, что они замерзли по пути в обитель, а также внезапная и непонятная разлука с мужьями, заставившая их переживать и нервничать.

Ясну и двух ее спутниц отвели в небольшие, уютные комнаты, где их ждали кровати с мягкими, теплыми перинами и одеялами. Вот в этих комнатах они и жили уже две недели.

Целых две недели в неизвестности, постоянном изматывающем, томительном ожидании хотя бы вестей от мужей. Но за это время никто не приезжал в обитель. Она находилась далеко от какого-либо поселения, к ней вела узкая просека, вырубленная среди бескрайнего, густого леса. Зимой эта дорога заносилась снегом, и подъехать было трудно даже на санях. Жрицы еще осенью делали запасы, чтобы протянуть до весны, когда можно будет наведаться в ближайшее село или к ним приедут с провизией. Но, судя по тому, как сытно и разнообразно питались в обители, никто и не думал строго экономить на еде. Значит, запасов хватает и голод им не грозит. Но обитель жила не только привозимыми продуктами, большей частью овощами, мясом, молоком жрицы обеспечивали себя сами. Выручали и собранные в лесу за лето и осень грибы, ягоды.

Ясна не так себе представляла жизнь в обители, она думала, что в мрачных, сырых, холодных кельях, жрицы бьют поклоны богине, едят только сухой хлеб и пьют сырую воду, ну, в крайнем случае, квас. А действительность оказалась иной. Жрицы с утра до вечера были заняты работой, которой хватало в большом хозяйстве, ели и пили сытно, жили в уютных, теплых комнатах. И не так уж редко в доме и на улице звучал смех. Конечно, были и посещения храма, и круглосуточно там кто-либо находился, молясь, прося прощение и вознося благодарность богине. Но эти бдения жрицы проводили сменяя друг друга, а остальное время от службы они жили простой жизнью, обеспечивая себя и обитель необходимым.

Гостьей не заставляли участвовать в наведении порядка, готовки еды и уж тем более ухаживать за многочисленной живностью. Даже в их комнатах прибирались жрицы, девушки только спали, ели, гуляли, впрочем, немного и недолго, так как стояли морозы, занимались рукоделием, читали, библиотека в обители оказалась разнообразной и многочисленной. А еще они безумно скучали по мужьям, беспокоились о них, безвестность приводила их в отчаянье. Жены волеронов оказаались симпатичными, общительными, но внешне противоположными, невысокую, синеглазую блондинку звали Злата, а высокую, кареглазую темно-русую девушку Мира. Держались Ясна и девушки вместе, много времени проводили в разговорах о волеронах, делились о том, что знали о них. Оказалось, что больше всех знала Ясна, и она посчитала нужным рассказать все. И не только то, что знала, но и поделилась своими подозрениями и предположениями. Правда, Ясна не стала посвящать нежданных подруг в подробности своей семейной жизни. Удивительно, но девушки стойко перенесли все, то страшное, что узнали от Ясны. Они были влюблены в своих мужей, верили им, получали от них только любовь и ласку и не хотели видеть в них неведомых зверей. Но все же мимо них не прошли тени тайн волеронов и девушки верили Ясне. И еще всех трех объединяло то, что у них не было детей. Если Ясну Амьер заставлял пить зелье, то мужья ее невольных подруг уговаривали пить зелье, объясняли им, что с детьми надо подождать, но они у них будут, может даже и скоро. И им не грозили прервать беременность.