Отрави меня собой

– Я рад помочь, – лаконично отозвался Лавр, не сдерживая широкой улыбки. Будучи рядом с этими удивительно теплыми и не озлобившимися на несправедливости судьбы простыми людьми, ему не приходило в голову играть перед ними спектакль. С ними хотелось делиться только искренними эмоциями и дарить им радость. Удивительно, но, кажется, он нашел свое место в этом мире.

– В общем, Артём, если будут еще подобные мероприятия, – нерешительно начала Оля, глядя на довольную сестру, – зови нас.

– Легко. Ну, мне пора.

– Я провожу, – отозвалась Оля.

Едва только дверь за ней закрылась, как Оля поняла, что рано расслабилась. Она сию секунду очутилась в крепких объятиях Лаврова и забыла, как дышать. Его горячее дыхание палило кожу на шее, сухие требовательные губы захватили в плен ее губы. После бесконечно долгого поцелуя, спалившего остатки воздуха в лёгких, Артём слегка отстранил ее от себя, подцепил пальцами одной руки ее подбородок, вынуждая смотреть прямо в глаза. Голос мажора был серьезен как никогда, и тени насмешки здесь не было места:

– Ты ведь не станешь избегать меня, Медведева, и прятаться по углам, сама знаешь после чего, да?

Оля вспыхнула и порывисто вцепилась в его плечи. Его слова снова вернули ее в теплый вечер со звездным небом на тускло освещенный балкон. Девушка сглотнула, а Лавр склонил голову набок, проследив за кожей на ее шее.

– Я…это, – начала мямлить она.

– Мы – взрослые люди, Оля. И мои намерения тебе известны. Тебе придется принять это как данность, потому что ничего уже не изменить. Что скажешь?

Она молчала совсем недолго, пожевала секунду-другую свою губы и уверенно сказала:

– Я не стану от тебя бегать, Артём.

– Вот и молодец, – он отпустил ее и вместо лифта юркнул на лестничный пролет.

– Спасибо, Тёма, – бросила Оля с запозданием.

– Всегда, пожалуйста, – долетело до ее слуха.

Глава 14

Как-то сами собой голову Ольги начали посещать мысли на грани фантастики. Им вторили сомнения на грани отчаяния. А Оля, неожиданно замахнувшись на такое близкое совместное и такое невозможное будущее с Артёмом, корила себя и не могла себе простить свою слабость. И не могла не думать о том, что будет, если Лавров пожелает ввести ее в свой круг общения. Примут ли ее там? Ведь ее знали, как одну из серой массы, барменшу, прислугу презренную. В их глазах она была своего рода протеже их друга. И каждый из тех, кто относился к категории золотых деток, из такой протекции мог сделать свои выводы, даже самые нелицеприятные. Например, такие, какие сделала Кира. Озноб пробежал по телу Оли. Гаденький внутренний голос, постоянно лишавший ее самообладания и подрывающий ее веру в себя, снова дал о себе знать очередным едким замечанием, мол, кому ты нужна? Никто не собирается приближать тебя к себе ближе, чем это было нужно. А ну, как Лавров, возьмет, что хочет и со словами «chao bambino sorry» ручкой помашет?

Наблюдая последние несколько дней за Лавровым, Оля слышала тревожные звоночки в голове. Мажор на себя был не похож – ходил темнее грозовой тучи. Брови все чаще нахмурены, губы сжаты в упрямую узкую линию. С Ольгой делиться пока не пожелал, и только Машке удавалось вырвать его из невеселых раздумий. Когда он после смены в клубе подвез ее домой, остановился у подъезда и не соизволил разблокировать дверь, Оля снова не удержалась.

– Лавров! У тебя все нормально? – спросила она.

Хотела съязвить, чтобы раскачать его и не успела. В салоне вспыхнул свет, и Оля увидела, как заиграли желваки на его лице. Лавров молчал долго. Затем резко повернулся, обхватил ладонью ее шею и притянул к себе. Жадный и властный, немного грубый, поцелуй обжег не только ее губы, но всё внутри. Он целовал так, будто его крутила неутолимая жажда, и он больше никогда не сможет с ней справиться.

– Нет, Медведева, не всё хорошо. Послезавтра мне нужно присутствовать на одном мероприятии, которое я в силу статуса не могу пропустить, – хрипло сказал Лавров.

– И в чем проблема? – она уперлась ладонями в его плечи и заглянула в глаза.

– В том, – он ответил ей прямым взглядом, – что там не будет тебя. Общество, знаешь ли, специфическое, – губы его скривились в кислой ухмылке, похожей на оскал.

Оле захотелось тряхнуть головой, отгоняя призраки своих тревожных мыслей. Вот только почему-то ей показалось, будто Артём искренне презирал именно то общество, к которому ему вскоре предстояло присоединиться. Она поняла его без слов. И как ни странно, даже обиды не почувствовала.

– Я просто не подхожу, – кивнула она весело, выдав остроту за попытку успокоить Лавра, – родословная не та. Не переживай, Артём. Я бы и не пошла.

– Почему? – чересчур резко спросил он, не скрывая некоторую жесткость в голосе. Прищурив глаза, он пристально изучал ее лицо.