Отравленная кровь

…в большой гостиной, что на первом этаже, правда, для беседы здесь мало комфорта, несмотря на удобные диваны и кресла, в которых утопаешь, как в перине. Доверительная беседа требует соответствующей обстановки, чтобы ничего лишнего не было вокруг, ничто не отвлекало, не мешало, да и само пространство слишком велико. Однако делать нечего, в нижней гостиной не пропустишь вновь прибывших, они обязательно попадут сюда, ведь во дворе их встретить некому. Все из группы полицейских и группы Павла работают в этом огромном замке, иначе исследование растянется на неопределенный срок, а желательно уложиться в один день. Павел с Феликсом уселись на диван, Наталья в кресло на самый краешек. Начал Терехов, как всегда, мягко, спокойно:

— Мы понимаем, вам трудно говорить сейчас…

— Нет-нет, все нормально, я могу, — перебила она.

— Отлично. Вы давно здесь работаете?

— Недавно, месяц… почти.

— А предыдущие работники…

— Их уволила Майя Григорьевна.

— За что?

— Мы ж не спрашивали. А хозяева, что здесь живут… они с нами не очень разговаривают, мы ведь никто, прислуга.

Уже кое-что! Всего пара предложений — и атмосфера внутренней жизни этого дворца ясна, отсюда и вопросы у Павла мгновенно сформировались:

— Хозяева? Разве здесь не одна хозяйка? Только хозяин имеет право увольнять, верно?

Наталья замялась, видно, боялась наговорить лишнего, затем пожала плечами, мол, не знаю, что вам ответить, однако информацию дала:

— Ну, хозяйка одна… С недавних пор это ее дом… теперь ее. А родни у бывшего хозяина много. Как я поняла, этот дом они… каждый из них… своим считают, и если по справедливости, они правы.

До сих пор Феликс молча слушал диалог, кадр он ценный, умеет из словесного мусора, характерного как для свидетелей, так и для подозреваемых, выудить важные детали. К тому же он друг, хороший и надежный друг, собственно, благодаря ему, да и ребятам тоже, Павел раскрыл четыре сложных дела. Он неплохо чувствовал Феликса, и когда тот подался корпусом вперед к женщине, наоборот, откинулся на спинку дивана, давая оперу поговорить с ней:

— Значит, Майя Григорьевна обскакала всех хозяев в этом доме и стала его собственницей, я правильно понял? (Наталья утвердительно кивнула.) А как ей это удалось? Она купила этот дом, получила в дар?..

— Наследство досталось.

— М… — одобрительно выпятил Феликс нижнюю губу, качая головой, дескать, повезло. — А кто наследство оставил вашей хозяйке?

— Муж, кто ж еще!

— Подробно расскажите о муже и жене…

— Да я ж ничего не знаю… — Наталья сложила брови домиком, показывая наглядно, что она рада бы помочь, да нечем. — Мы-то совсем недавно здесь стали работать, при нас эти все… родня покойного, да и сама Майя Григорьевна… они не обсуждают семейные дела. Ну, бывало, услышу обрывок фразы и… и все. Так по обрывкам и поняла, что родня покойного недовольна распределением наследства, а еще… Ну, мне так показалось… В общем, считают они Майю Григорьевну виновницей в смерти Николая Леонидовича. Да. Что вы так смотрите? Не верите мне? Так я же и говорю: показалось.

— Да нет, вера тут ни при чем, — потирая подбородок, сказал Феликс. — Но знаете, Наталья, родственники всегда недовольны завещаниями, если приходится делить наследство.

— Ой, и не говорите, — махнула она пухлой ручкой. — Некоторые судятся из-за ложек с вилками, позорище, правда?

— Вы что-нибудь трогали в спальне, когда обнаружили труп? — поинтересовался Павел.

— Не-ет, — протянула она с ужасом, округлив при этом глаза. — Я очень испугалась и стала кричать, прибежал муж… с топором. Потом он вывел меня и в полицию позвонил… то есть сначала нашему участковому, а тот в полицию городскую. Мы знаем, что нельзя ничего трогать, во дворе ждали ваших.

— А сколько детей у…

Не успел Павел договорить, в самый неподходящий момент, когда возник контакт с горничной, в гостиную вошли двое молодых людей и замерли на пороге с перевернутыми лицами. Симпатичная девушка, осмотрев всех с подозрением, поинтересовалась высокомерным тоном:

— Что здесь происходит? Вы кто? Что здесь делаете?

— Это дочка покойного хозяина, злючка, — шепотом сообщила Наталья и добавила еще тише: — А всего их четверо… в смысле детей.

— Ого, — только и вымолвил Феликс.

В уме сразу завертелся вихрь: а куда делась жена хозяина, она жива или мир праху ее? А если мир праху ее, она своей смертью умерла или случайно кирпич на голову свалился прямо с неба в солнечную погоду? Нет, ну, такие мысли сами появляются, когда видишь взрослую дочь, а наверху молодая жена лежит с искромсанным телом, убитая никак не может быть родной мамой девице с надменным лицом. Но любопытство Феликсу пришлось отложить до лучших времен, так как Павел поднялся и направился к дочери покойного хозяина, доставая удостоверение, на ходу представляясь:

— Следователь Павел Игоревич Терехов, мое удостоверение…