Отравленная кровь

— Не подлавливайте меня, — вяло, но все же огрызнулась Галина. — Вам бы понравилось, если б ваш отец женился на хитрой девке младше его на тридцать один год, если быть точным? Со стороны нашего папы это лебединая песня, с ее — дьявольский расчет. Конечно, не в восторге мы были от женитьбы отца, но оказались бессильны перед Майкой, она успешно настраивала его против нас. Отец менялся на глазах, а мы не могли понять, почему его так корежит.

— Как же вы поняли?

— Да просто делились друг с другом ее приемами.

— А можно пример?

— Думаю, эти примеры известны со времен создания мира, но, как правило, работают, потому ими неизменно пользуются негодяи. Вот вам пример: Моника идет мимо так называемой мачехи, а сестричка у нас не отличается сдержанностью, ну и фыркнет ей вслед или не ответит на вопрос. Майка бежит к отцу, рыдает. Наш папа принуждает ее рассказать, в чем причина слез… Дальше сами догадайтесь.

— А с вами какие фокусы проделывала?

— Документы подбрасывала отцу с моей подписью, якобы я его обманывала. Подписи не мои, экспертиза доказывала, только… это мало помогало.

— Думаете, Майя подделывала ваши подписи?

— Я знаю, что она, — выделила Галина слово «знаю». — Эта дрянь сама мне сказала. Смеялась, мол, как докажешь, что это я, а не кто-то другой нарисовал твои (мои то есть) закорючки? Да, не пойман — не вор, но я пообещала ей, что докажу, и готова была стену лбом проломить, лишь бы уличить эту гадину. К сожалению, отец так и ушел из жизни, не дождавшись моих доказательств, вероятно, он поэтому несправедливо поделил наследство.

— Правда? А как он поделил? — прикинулся Феликс, будто не знает ничего о дележе наследства.

— Младшим главный куш, практически половину оставил, Майке жирную долю, а нам с Левой остатки. Но мы подготовили иск о признании завещания недействительным, я уверена, у нас все шансы выиграть. Очень хотелось посмотреть на Майку, когда она поняла бы, что потеряла все.

Последняя фраза главная в битве со следствием, иск есть, он и станет доказательством ее слов, если только урод и лентяй Глинкин, юрист хренов, все сделал правильно.

— Когда вы подали иск?

— У нашего семейного адвоката надо узнать, он готовил документы. Впрочем, могу примерно сказать, без точной даты — после оглашения завещания через несколько дней мы обратились к Глинкину, а уж он…

— И последний вопрос: где вы были вечером второго мая?

— Я что, помнить должна? — вопросом на вопрос ответила она. — Столько времени прошло… хм!

— Но это же праздничные дни, обычно их помнят.

— Вот именно — праздничные, значит, похожие — как один длинный день. У вас еще есть вопросы?

— Пока нет. Прочтите и подпишите.

Женя подал ей лист, Галина читала внимательно, затем покивала, дескать, все верно с моих слов записано, подписала и удалилась. Женя протяжно вздохнул:

— Уф, корону на голове этой тетки так и тянет поправить лопатой.

— Лопата — крайний случай, — читая протокол, произнес Феликс. — Она всегда под рукой… Да ты молоток, Сорняк, записал слово в слово!

— У меня много талантов, — небрежно бросил тот.

Они ждали Шуру в коридоре, она вышла…

…в белом халате и белой косынке с красным крестом, завязанной сзади под пучком волос, махнула рукой, дескать, теперь идите за мной. Крыло большое, все трое шагали по длинному коридору с дверьми по обеим сторонам, по дороге, встречаясь с женщинами в такой же униформе на манер сестер милосердия, Шура здоровалась с ними. Павел не удержался, решил утолить любопытство:

— Шура, я не понял, вы же учитель, а здесь как будто своя…

— Не будто, а своя. Я волонтер, по-нашему — сестра милосердия. В свободное время прихожу и помогаю умирающим справляться со своими страхами и болями. Сюда везут из многих сел, есть лежачие, им нужна помощь, чтобы поесть, помыться, погулять в больничном парке. Медперсонал не способен уделить каждому столько внимания, а помогает перед смертью и доброе слово.

Повернув налево, поднялись на второй этаж.

— Я восхищен вами, — сказал Павел.

— Не стоит. Это нужно мне, потребность такая.

— А Кися-Злата что делает здесь? — полюбопытствовал Веня.

— Умирает от рака, — ответила Шура просто, словно в этом нет ничего удивительного. — Хоспис место перехода из жизни туда, где рай и ад спорят за души. Еще недавно она бегала, да вдруг неожиданно для себя и нас слегла. Оказалось, давно знала о болезни, не лечилась, денег не было, потом была срочная операция, но поздно.

Разумеется, смерть естественное явление, никому не удастся избежать ее, но не в тридцать же лет! В этом возрасте столько прекрасного, привязывающего к жизни… да, не всегда легко, но трудности воспринимаются явлением временным, а впереди видится длинный и, кажется, вечный путь. Так что простота, с которой Шура описала состояние Златы, даже для двух сыщиков, сталкивающихся с костлявой чаще, чем хотелось бы, прозвучала шокирующе. Но подошли к двери, их проводник загородила собой вход, повернулась к ним и сказала тихо: