Отравленная кровь

Зоя Артемовна с прищуром вглядывалась в лицо, но никаких страданий, обид, тоски не подметила ни в малейшей степени, в глазах счастье, на губах улыбка. Ее не огорчил ультиматум, время все расставляет по местам, уж она-то знала на личном опыте: муж бросил ее с Пашкой, от боли пришлось уехать. Много лет он не пытался увидеться с ними, но и его бросила новая жена, тогда бывший вспомнил о сыне. О Зое тоже вспомнил, правда, назад не просился, да и простить его она не смогла бы, а вот Павлика уговорила общаться с отцом, что сделать было трудно. Этого общения сыну не хватало, и Зоя Артемовна безмерно радовалась, когда ее мальчик, пусть уже взрослый, ездил к отцу. Умер бывший рано, все имущество завещал ей и сыну, они вернулись в родной город, друзья отца помогли устроиться сыну следователем и ей помогли с работой. Ничего, все, как говорится, устаканится, а сейчас Зое Артемовне ничего не оставалось, как пообещать:

— Хорошо, обещаю. Хотя считаю твою позицию неправильной. Но меня не прогонишь? Я смогу навещать своих внуков, помогать тебе?

— Какой же дурак откажется от любящей бабушки? А кому еще я могу доверить своих детей? Знаете, вы меня обрадовали, ведь мне понадобится помощь, но рядом никого из родных. Ваш кофе остыл, заказать горячий?

— Не надо, я теплые напитки предпочитаю, — махнула рукой довольная Зоя Артемовна. — Какой хороший день у меня сегодня… это лучший день!

* * *

Последний член семейства понравился всем…

…открытостью, коммуникабельностью, ненавязчивым чувством юмора и даже тем, что не придавал значения вызову к следователю. Правда, Гарри малость развязный, но данная болезнь нынче поразила многих молодых людей, это еще не говорит о том, что парень плохой. Гарри не дополнил показаний своих близких родственников, в сущности, рассказал то, что и все, только в более откровенной форме, впрочем, он и более точно выдал характеристику убитой.

Да, все не переносили Майку, даже прислуга, он тоже — а что, нельзя? В ней, жене папы, была червоточина, что бы она ни делала, сквозь все ее действия сквозила ложь, жалко, что отец этого не видел. Но папу ударила любовь по голове, сдвинула мозги на сторону. Когда Майя появилась в доме, он как зомби стал, из-за чего его перестали уважать члены семьи, начались стычки между отцом и детьми по ничтожным поводам, а раздражитель один — Майка. И мама страдала, видимо, подозревала, что между отцом и сиделкой связь, а потом застукала их. А что, здесь не знают, где жена застукивает мужа? В кровати, конечно. С той поры в загородном доме находиться стало неуютно, а раньше всем нравилось там, несмотря на терки. Да, не очень дружно жили, можно сказать, каждый сам за себя — закон джунглей.

— А почему? — заинтересовался Павел.

— Не знаю, — опустил уголки губ вниз и одновременно поднял плечи Гарри. — Я об этом не думал.

— А если подумать? — предложил Феликс.

— Сказал же, не знаю! В нашей семье раздел образовался без договорняка: мама и папа сами по себе, мы с Моной отдельно, Галка и Лева тоже по отдельности, короче, никакой стыковки между нами. Я забил на них давно, ждал, когда можно будет отчалить из родного дома. Меня и Мону только бабушка любила, а остальные… терпели просто.

— И все же непонятно — почему? — Поскольку Гарри снова пожал печами, Терехов решил навести его на ответы: — Ты сказал, что терпеть не мог Майю, а что тебя лично не устраивало в ней? Только то, что она на тридцать лет моложе твоего отца? Или еще что-то?

— Она… как бы это сказать… Вот стоит человек, он и красивый, и веселый, и нараспашку весь… А ты чувствуешь: он ненастоящий. И все, что на поверхности, это как одежда, внутри другое. Она на все была способна, на все.

— На плохой поступок? — уточнил Феликс.

— И на хороший тоже. Я видел, как бомжу денег сунула, купюры, а не копейки. Но с ней рядом как будто опасность ходила… Не знаю, как объяснить.

— Да нормально объяснил, — оценил Феликс.

В заключение Павел задал не относящийся к делу вопрос, который оказался совсем не лишним:

— А какой у тебя был самый счастливый момент в жизни?

Вопрос вызвал удивление и у Гаррика, он отстранился назад, брови поднял, что означало: мужик, что за дурацкий вопрос? Но вдруг улыбнулся, вспомнив:

— Мотоцикл. Мне его подарили на днюху, на двадцать один год. Думаю, отец подарил, но не признавался, только отмахивался и улыбался. Странно, ага? Честно, я не понимал его.

Неожиданно Гарри завис, выражаясь его языком, глядя в одну точку и выпятив нижнюю губу, Феликс не стал ждать, пока он разберется в своих странностях:

— Что не так? Ты говори, говори, вместе разберемся.

— Был еще один подарок… не хилый по бабкам, служба доставки привезла мне гитару шестиструнку, даритель пожелал остаться неизвестным.

— Ну и чего тебя так плющит? — пожал печами Феликс.

— Такой подарок мог сделать только отец или Моника, она поклялась, что не дарила, да и в гитарах ничего не смыслит. И зачем ей оставаться неизвестной? У Яра спросил, у мужа сестры, он тоже ни при чем. Странно, да?