Отравленная кровь

Если у Феликса интонации без каких-либо «украшательств», ровные, то Ольга не смогла избежать язвительности, приправив ее замороженной улыбкой:

— Наверное, ты меня очень-очень любишь…

— Ага. Примерно как ты меня. — Феликс поднялся, отставил стул, после чего сказал Терехову: — Ты начальник? Вот и слушай отчеты, а нам, простым смертным, пора. И не забудь спросить о муже убитой. Ребята, за мной.

Веню с Женей просто смыло невидимой волной — не хватало слушать Коноплеву, не понимающую ничего в их специфике, ну, если только самую малость. За ребятами, подняв в прощальном жесте ладонь, вышел Феликс, а Ольга раскрыла папку и приготовилась к докладу, однако Павел упредил ее:

— Оля, работая в морге, ты препарировала труп Николая Леонидовича Черных? Преподаватель института, бизнесмен, разносторонняя личность. Умер внезапно, внезапность всегда дает повод подозревать, что смерть криминальная, тем более он не бедный, надо полагать, заинтересованные лица в его смерти есть. Это было в ноябре.

Она задумалась, припоминая дела давно минувших дней, правда, ненадолго, и развела руками:

— Извини, я такого не помню, времени прошло слишком много. Ко мне не попадали внезапно умершие, только криминальные, но внезапность — это наш товарищ. Может, практиканты занимались им? Как раз в то время двое готовились к профессии судмедэксперта и практиковались у Покровского. Кстати, узнай у него, он ведь человек педантичный, хранит в идеальном порядке всю документацию.

— Спасибо, узнаю. Ну-с, я весь внимание.

— Итак, убийство бомжа — это дело безнадежное, — положила перед ним Ольга тонкую папку, а сверху лист с текстом, отпечатанным на принтере. — Здесь я по пунктам написала, почему так считаю. Второе дело, считай, раскрыто…

«Я попробую рассказать от третьего лица…

…— читал перед сном Павел записки несчастной Златы. — Мне трудно написать про себя правду, я знаю, что и когда делала неправильно, плохо делала, знаю, что я дрянь, не заслуживаю жалости. Все знают про себя правду, что делают хорошо и что плохо, но признаться… это совсем другое. Это как вывернуть себя наизнанку, и все увидят меня с обратной стороны, увидят то, что сама не хочу видеть. А когда рассказываешь про кого-то, вроде не про себя, ты смотришь на чужого человека, можешь оценить его, а то и посмеяться над ним. Пусть это будет Кися, только не зовите меня Киса — это вульгарно. Итак, Кися — как будто не я. Да, так… Если б начать все заново, я бы прожила иначе и, скорей всего, дольше…»

* * *

Ну, тут все понятно, дальнейшее покаяние — для ушей или глаз батюшки в церкви, у Павла задача иная. Он «полистал» на планшете записки, прочитывая страницы по диагонали, к этому времени кое-что уже знал и не нуждался в подробных мемуарах, как попала в элитный «клуб», какие впечатления получила от первого секса, как заглушала отвращение… все это не ново и скучно.

Изумлял цинизм описаний, а описывала себя Злата фактически с детских лет, что вообще не вязалось с той средой, куда она попала… по доброй воле, а не по принуждению, — это за пределом его понимания. Позже Павел перечитает внимательно, может, найдет нюансы, способные помочь следствию, а сейчас его интересовала одна личность… и он нашел то, что искал. Он выпил минеральной воды, улегся на кровать, накрылся легким покрывалом и приступил к чтению.

* * *

«Иногда Кисе чудилось, что она и Юга друзья, он хорошо относился к ней, как любящий родственник, родной брат, впрочем, ко всем хорошо относился. Это он называл умной тактикой. Кися не очень понимала слово „тактика“, в словаре рыться не было охоты, достаточно, что она ощущала себя избранной — эту мысль мимоходом, не делая грубых акцентов, внушал Юга. И внушал успешно. Он как великий покровитель получил власть над глупыми душами и телами, а его подопечные были уверены, будто попали на вершину человеческой пирамиды, дорожили местами, боялись впасть в немилость своего „благодетеля“. Кися ничем не отличалась от остальных, она была дурой в кубе.

Юга… Со временем он стал для девочки светом, идеалом, примером успеха, ей хотелось стать такой же, как он. Она копировала его манеры, старалась быть ближе к нему, задалась для начала целью стать еще и полезной своему божку, чтобы узнать принципы бизнеса. Понимала, что напором его не взять, и Кися научилась варить кофе по восточным рецептам, заваривать чай, как никто не умел. Юге нравились ее напитки, он все чаще просил приготовить чай-кофе, угощал и своих гостей. Так и стала Кися вхожа в его кабинет, краем уха улавливала разговоры, но этого мало, ей не хватало полного доверия с его стороны.