Отравленная совесть

-- О, нет! оставьте меня пьянеть от вина и любви и высказываться; я еще никогда никому не высказывался... А! если бы вы захотели идти рука в руку со мною! А! как бы могучи вы были! Смотрите -- вот бумажник: тысячи людей зажаты в нем. Выкладываю я из него -- радость, смех, ликование тысячам; кладу в него -- у десятков тысяч слезы льются. Разожму ладонь -- дыши, толпа! согну кулак -- задыхайся, кровью исходи!.. Хотите -- я подниму рубль на берлинской бирже? Хотите -- уроню его? Я все могу, а передавая в ваши руки самого себя, делаю вас госпожой и над своей властью. Лев будет у ваших ног! Не думайте, Людмила, чтобы я рисовался или обманывался в своем могуществе. Я не дутый истукан и стою не на глиняных ногах; мой пьедестал -- мешки с золотом. Вы скажете: много людей богаче меня. Да, но миллион в руках человека, как я, без иного закона, кроме своей воли, деятельнее и победоноснее миллиарда в распоряжении узаконенной добродетели. Да у добродетели и вовсе нет денег. Люди богаче меня -- Ротшильды, Вандербильты, Гульды, Макеи -- моего поля ягоды, только -- тех же щей, да пожиже влей. Как, извините, мужики говорят: кишка тонка и рылом не вышли. В руках их больше денег, больше средств быть властными, чем у меня, но они хотят быть не властными, а богатыми. Для них деньги не средство, а цель, и потому им нужна охрана закона; а кому необходима дружба с человеческими постановлениями, тот уже обязан общепринятой нравственностью, тот уже связан страхом общества. Кто нуждается в том, чтобы его сторожили, тот уже сам слуга сторожа, который ему служит. А я свободен. Они -- номинальные властелины -- в сущности, рабы своих капиталов; я -- неограниченный повелитель своего; потому что в то время, как все действуют, чтобы иметь деньги, я имею деньги, чтобы действовать. Капиталы Вандербильтов -- благоустроенные лены, тесно связанные взаимным благополучием и охранением со своими баронами; мой -- беспощадная и не ждущая пощады кочевая орда, дикая шайка кондотьеров, пущенная искусным вождем в ход на "пан или пропал". Чего Сфорца искал железом, Ревизанов ищет золотом. Ста миллионов рублей достаточно умному человеку, чтобы стать счастьем или горем своей страны; обладатель миллиарда отражает свое влияние на всех частях света. Я уже считаюсь одним из крупных капиталистов, но я много богаче, чем обо мне думают. Через три года у меня будет сто миллионов, через пять -- триста, через десять -- миллиард! А тогда...

XIX

Верховская, против воли, была заинтересована безумным красноречием Ревизанова, и он заметил это:

-- Ну ведь вам хочется спросить: что тогда? Отчего же вы не спрашиваете?

-- Я вижу и без вашего ответа, что вы мечтаете о какой-то необъятной тирании... серьезно или шутя -- Бог вас знает.