Отравленная страсть

Девчонки – они все такие. Задаст им учитель вопрос, они думают над ответом. Волнуются, ищут истину, надеются получить знания и стать умнее. А нет чтобы задуматься над самим вопросом. Почему он такой, а не другой? А может, я бред несу? Ведь я с таким же успехом мог спросить про Зайцевых, Медведевых, Волковых или про Карповых, Ершовых, Щукиных.

Короче, можете сами проверить. Спросите с умным видом любую девушку, почему в солнечной системе девять планет, а не десять или восемь. Она наверняка задумается. Ответ, конечно, не найдет, но будет настойчиво дергать за рукав и просить: объясни, объясни. А планет этих может быть и восемь. Я, честно говоря, не помню.

Пока Воронина думала, я успел собраться и почувствовал себя с ней на равных.

– Действительно, подобных фамилий много, – наконец произнесла она, – но лучше поговорим об этом позже, а сейчас…

– Да вы садитесь!

И она села за стол. Как по команде. Во как! Я тоже плюхнулся напротив нее. Вздохнул, подпер руками подбородок и улыбнулся:

– Так о чем вы хотели поговорить, Татьяна Витальевна?

– Вообще-то сегодня выходной, – она почти извинялась.

– Точно, выходной! Да и вечер уже. Что же вам дома не сидится?

– Но поступила информация…

– Да бог с ней, информацией, – нагло прервал я. – Потерпит до понедельника. Семья важнее.

Я опустил глаза на правую руку женщины. Обручального кольца не было. Воронина обхватила пальцы левой ладонью, сцепленные руки юркнули под стол.

– И все-таки мне важно знать, где вы провели позавчерашнюю ночь?

– Да здесь. Вот на этой кровати, – я ткнул пальцем за спину.

– Кто это может подтвердить?

– Мой сосед, Александр Евтушенко. Он спал там.

– А еще кто-нибудь видел вас в это время?

– Да в чем, собственно, дело?

– В тот вечер был убит гражданин Воробьев Андрей Иванович. Вы его знали?

– Нет, откуда! Я в этом городе две недели. Еще мало кого знаю.

– Есть основание полагать, что тело Воробьева было вывезено с места преступления на автомобиле «Волга», предположительно светлого цвета.

– Прямо детектив какой-то рассказываете.

– Сегодня при осмотре «Волги», принадлежащей гражданке Глебовой, была обнаружена важная улика, которая дает основания предполагать, что, возможно, преступники использовали ее машину.

Выходит, милиционеры доложили о заколке в прокуратуру! Это плохо. Но ничего более конкретного у следствия, похоже, нет. Это хорошо. Я старался держаться уверенно:

– Глебова, это наш руководитель практики из университета?

– Да. И как выяснилось, вы, Заколов, имели доступ к ее автомобилю. И могли воспользоваться им в ту ночь.

– Нет, нет. Это уже какая-то ерунда. Трупы, улики… Да, кстати! Вечером, когда я возвращался, меня видел наш вахтер. Можете спросить у него.

– Уже спросила, – следователь загадочно улыбнулась. – Он видел, как вы входили после одиннадцати вечера.

– Вот! Что и требовалось доказать. Ночью я находился здесь.

– Вахтер видел, как вы в общежитие вошли, но… – Воронина опять улыбнулась, на этот раз по-детски радостно, – но он не видел, как вы из общежития вышли.

– Спал долго, что поделаешь, – произнес я и почувствовал, как спина покрывается потом. Я уже понял, к чему она клонит.

– Вахтер находился в общежитии до девяти утра. Вас он не видел. Зато вас видели еще раньше в автомобиле «Волга» совсем на другом конце города. Как вы это объясните?

– Я же говорю. Франц Оттович крепко спал, когда я выходил рано утром.

– Вы же только что заявили, что спали долго.

– Это я про вахтера. Он спал, видимо, долго и крепко. Следователь спокойно выложила руки на стол и даже постучала ноготками. Инициатива опять была на ее стороне.

– Я ведь почему решила прийти к вам сегодня, в выходной день. Вы человек молодой, учитесь в хорошем институте и, возможно, просто влипли в неприятную историю. А что, если вас кто-то использовал для своих преступных целей? А вы прикрываете этого человека и тем самым копаете себе огромную яму, в которой можете похоронить себя лет на пятнадцать. Вы понимаете, о чем я?

– Честно говоря, с трудом. Где-то кого-то убили, куда-то вывезли, а я виноват в том, что спал в это время при малом количестве свидетелей.

– Не утрируйте, Заколов! И не стройте из себя дурака! – Голос следователя повысился. Она встала и огляделась. – Я ведь могу и комнату осмотреть.

– У вас есть ордер?

Воронина снисходительно улыбнулась:

– Вот видите, какой вы умный. Я сказала осмотреть, а не обыскать. – Она прошлась по комнате, цепко вглядываясь в детали. Зайдя мне за спину, неожиданно развернулась: – Так что вы хотели сказать по поводу той ночи?

– Спал. Как обычно. – Чтобы ее видеть, я неудобно вывернул шею. – Что тут добавишь?

– И все-таки, – женский голос приобрел ласковые нотки, – Тихон Заколов, вы подумайте, поразмыслите и если что-то захотите сообщить или вспомните, то вот мой телефон. – Она протянула карточку. – Надеюсь, до скорой встречи.

Изящной походкой Татьяна Витальевна Воронина проследовала к выходу. Около двери обернулась:

– Кстати, Страусовых я не встречала.

– Не в Африке живем. Поэтому кругом Соловьевы да Чижовы.