Отравленные клятвы (ЛП)

Мой желудок снова завязывается узлом, от страха, говорю я себе, а не от какого-либо предвкушения. Я не хочу ложиться с ним в постель. Я не хочу иметь с ним ничего общего, но у меня мелькает воспоминание о сегодняшнем утре, о его языке между моих ног, мягком, влажном и горячем, и мои бедра непроизвольно сжимаются, между ними возникает слабая пульсация.

Чем дальше мы удаляемся от города, тем больше ощущается зима. К тому времени, как Николай сообщает мне, что мы подъезжаем к коттеджу, идет снег, и я с опаской смотрю на него, пока он замедляет ход машины на извилистой дороге. Последнее, чего я хочу, это быть заваленной снегом вместе с ним.

Мне пришло в голову, что я могла бы использовать это как возможность сбежать. Что есть шанс, что здесь мне будет легче ускользнуть от него. Он не сказал, будет ли охрана или нет, а если нет, то это будет только он. Если бы я могла украсть немного денег или машину, или даже если я не смогу, я все равно могла бы сбежать. С остальным я разберусь позже.

Я знаю, что на самом деле это не план. Во всяком случае, не какой-то приличный, но я понятия не имею, что еще можно сделать. Если я вернусь с ним в город, когда закончится этот странный медовый месяц, я не думаю, что у меня будет еще одна попытка. Не скоро…если вообще когда-нибудь.

Хижина не такая, как я себе представляла. Я представляла что-то крошечное и простоватое, но то, что возвышается посреди деревьев и снега, приветствуя нас, гораздо роскошнее. Она сделана из светлого дерева, двухэтажная, с темной остроконечной крышей и верандой вокруг. Подъезжая ближе, я вижу, что дверь окрашена в темно-зеленый цвет леса, а на земле разбросан снег, из-за чего все это выглядит как картинка из журнала.

Николай бросает на меня взгляд.

— Добро пожаловать в наш медовый месяц.

ЛИЛЛИАНА

Николай заглушает двигатель, выходит, чтобы обойти и открыть мне дверь. Я плотнее запахиваю пальто, выходя, чувствуя, как усиливается ветер. Дело не столько в том, что здесь холоднее, чем в городе, но ощущения другие. Воздух кажется свежим и колким, а снег хрустит под моими ногами, когда я следую за Николаем к передней части дома.

Он включает свет, когда мы заходим внутрь, и дом мгновенно заливается теплым маслянистым сиянием. Полы из блестящего твердого дерева, тканый ковер ведет из фойе в холл, и я скидываю ботинки, вешаю пальто, когда Николай снимает его с моих плеч. Он ведет себя как джентльмен, но я все еще беспокоюсь обо всем этом. Я не видела других домов на многие мили вокруг, и мне здесь очень неуютно из-за этого… только мы вдвоем. Но я также не видела никакой охраны. Это означает, что мой предварительный план в какой-то момент может оказаться просто возможным.

Неужели это так плохо? Эта мысль мелькает у меня в голове, и я тут же отгоняю ее. Я имею в виду именно это, когда говорю, что он не купит мое согласие, и я твердо намерена придерживаться этого. Мне никогда ничего из этого не было нужно, напоминаю я себе, когда мы входим в гостиную дома. И я не собираюсь начинать сейчас.

Николай включает другой светильник, наполняя комнату тем же теплым, уютным сиянием. Дом меблирован и оформлен в теплых тонах дерева и мягкого текстиля, а у дальней стены, между двумя большими окнами, выходящими на снежную ночь за окном, есть огромный каменный камин.

— Я разведу огонь и принесу нам что-нибудь выпить. Садись. — Он указывает на один из мягких темно-коричневых диванов.

— Ты когда-нибудь говоришь что-нибудь таким образом, чтобы не звучало, как будто ты отдашь приказы?

Я ожидаю от него раздраженной реплики, но вместо этого он внезапно поворачивается, подходя ближе ко мне. Он двигается плавно, быстрее, чем я ожидала, и его пальцы оказываются у меня под подбородком, приподнимая его так, что я смотрю в эти серо-голубые глаза.

— Когда я буду отдавать тебе приказы, зайчонок, — бормочет он. — Ты будешь знать это.

Мое сердце замирает в груди. Так не должно быть. Но он смотрит на меня сверху вниз, его голос внезапно становится ровным и дымным, и я чувствую, как у меня перехватывает дыхание и учащается пульс.

— Садись, — снова говорит он. — Или ты будешь сидеть у меня на коленях.

Каким-то образом я заставляю свои ноги двигаться, протискиваясь мимо него к дивану. Я вижу ухмылку, играющую на его губах, и ненавижу его за это. Он заставляет меня чувствовать себя виноватой в том, что я этого не хотела, как будто это со мной все сложно, в то время как именно он принудил меня к браку, которого я не хотела.

Он садится на корточки перед камином, достает поленья из латунной подставки рядом с ним и вставляет между ними щепки для растопки, и это заставляет меня на секунду забыть, как я зла, потому что я так удивлена, что действительно вижу, как он разводит огонь. Я предполагала, что здесь будет охрана и персонал, как в особняке, что такой богатый и влиятельный человек, как Николай, ничего не будет делать для себя сам. Но, похоже, нас здесь действительно только двое.