Отравленные клятвы (ЛП)

Николай снимает рубашку, и я стараюсь не смотреть. Но я не могу. При всей моей ненависти к нему, при том, что я не хочу быть его женой… он чертовски великолепен. Его мышцы растягиваются и изгибаются, когда он снимает рубашку и бросает ее на соседнее сиденье, демонстрируя всю эту татуированную плоть, чернила, растекающиеся по его груди и животу, по плечам и вокруг рук в узорах, на которые я не позволяла себе толком смотреть. Я никогда не хочу, чтобы он поймал меня на том, что я пялюсь. Но вот так он выглядит смертельно красивым, и на короткую секунду я позволяю себе просто смотреть.

Его руки тянутся к поясу, и он делает мне знак.

— Снимай одежду, зайчонок, — говорит он своим низким, хриплым голосом, и я чувствую, как у меня в горле учащается пульс.

Я не двигаюсь.

— Я не хочу, — говорю я тихим голосом, ненавидя себя за это, но если неповиновение не сработает, тогда я могу попытаться вызвать сочувствие. Я могу попытаться обратиться к любой другой его стороне, которая, кажется, проявилась здесь.

Челюсть Николая напрягается.

— Помнишь, раньше я сказал, что ты узнаешь, если я отдам тебе приказ? Раздевайся.

Его ремень расстегивается, и его руки задерживаются на нем. У меня внезапно возникает видение того, как эта кожа складывается, ударяясь о мою кожу, и я не уверена, откуда это берется. Он никогда напрямую не угрожал ничем подобным. Хуже всего то, что я испытываю странный укол жара от этой идеи.

— Мы собираемся насладиться водой вместе, — мягко говорит он, его пальцы расстегивают молнию. — И я собираюсь насладиться тобой без одежды. Так что сделай это, зайчонок. На этот раз я делаю это для себя.

У меня нет выбора. Я знаю, что у меня его нет, и это злит меня еще больше.

— Отлично, — шиплю я, хватая подол своей футболки и стягивая ее через голову. Я не собираюсь чувственно раздеваться для него.

Я чувствую на себе его взгляд, когда бросаю футболку на пол.

— Теперь бюстгальтер, — говорит он низким и ровным голосом.

— Ты теперь собираешься решать, в каком порядке мне раздеваться?

— Ты делаешь это для моего удовольствия, Лиллиана. — Снова звучит мое имя, но теперь оно звучит более декадентски на его языке, его акцент усиливается, как будто он смакует его произнесение. От этого у меня по спине пробегает дрожь, и что-то сжимается внизу живота, и я пытаюсь бороться с этим ощущением. Такое чувство, что это замедляет меня, затягивает на дно. Притягивает меня к нему. Если я попытаюсь угодить ему, возможно, у меня будет больше возможностей сбежать.

Я протягиваю руку за спину, расстегивая бюстгальтер. Я слышу низкий звук, который он издает своим горлом, когда видит мою грудь, почти рычание предвкушения, и я заставляю себя посмотреть на него, опустив ресницы, бросаю лифчик на пол и тянусь к пуговице своих джинсов.

— Медленно. — Его голос теперь более хриплый, полный вожделения, от которого дрожат мои руки. Его взгляд скользит по моему телу, и я вижу, как сильно он меня хочет.

В этом есть что-то немного пьянящее, например мысль о том, что этот могущественный мужчина так сильно хочет меня. Это то, во что я могу влипнуть, если не буду осторожна. Что-то, что могло бы меня погубить, если бы я позволила этому.

Я медленно спускаю джинсы с бедер, стягивая вместе с трусиками, в качестве последнего акта бунта. Я знаю, что он захочет, чтобы я сделала это отдельно, но я не хочу уступать ему весь контроль.

— Хорошая девочка. — Слова мягки, как патока, на его губах, и я снова чувствую покалывание тепла на своей коже. — Но тебе следовало оставить трусики.

Он все еще полуодет, и я знаю, что это такое…сила, которая исходит от того, что он все еще частично одет, в то время как я стою тут голая. Я знаю, ему это нравится. И мне не должно, но если я этого не делаю, тогда почему я чувствую влажный жар, собирающийся между моих бедер, эту боль, распространяющуюся по мне, когда я стою тут под тяжестью его взгляда?

Я знаю ответ на этот вопрос, и он мне не нравится.

— Ты все равно собирался сказать мне снять их.

— Конечно. — Он начинает стягивать с себя джинсы. — Но это было бы мое решение.

Он наполовину возбужден, когда снимает штаны, и я вижу, как он напрягается, когда смотрит на меня, его член поднимается, его взгляд снова скользит по моему обнаженному телу.

— Давай, зайчонок — мягко бормочет он, направляясь к бассейну и указывая на меня. — Я тебя не съем. Пока.

Боже.

От воспоминаний о его языке между моих бедер у меня слабеют колени. Я задерживаю дыхание, следуя за ним, и одна из худших частей всего этого, то, что мне нравится. Это не тот мир, к которому я стремилась, сегодняшний вечер определенно понравится мне больше всего… если бы он мне действительно нравился.