Отравленные клятвы (ЛП)

Я бы хотела, чтобы все это нравилось мне. Уединенный домик, романтическая атмосфера, вкусный ужин, который он сам приготовил для нас, а теперь купание нагишом в роскошном бассейне с подогревом и вид на заснеженный пейзаж прямо за нами, все это из области фантазии. Это не та фантазия, которая у меня когда-либо была, но та, которая, возможно, у меня могла бы быть, если бы я когда-нибудь почувствовала, что для меня это возможно. Было бы так легко позволить себе погрузиться в это. Принять, что это моя нынешняя жизнь. Это мое будущее. Попытаться найти в этом какую-то форму счастья. Но это означало бы отдать победу ему. И цепляться за свой отказ наслаждаться всем, что он мне предлагает, это все, что мне осталось. Конечно, не по моей собственной воле или выбору.

— Лиллиана. — Я слышу раздражение в его голосе. — Иди сюда.

В словах есть четкий порядок, и это снова вызывает у меня непокорность, но я все равно иду. Я вхожу в воду, тепло обволакивает меня, поднимаясь до талии, и я чувствую на себе взгляд Николая.

— Приятно, не так ли? — Он делает шаг ко мне, вода плещется вокруг его бедер, и он тянется ко мне, притягивая меня ближе.

— Да, — признаю я. Нет смысла лгать. Вероятно, это одна из лучших вещей, с которыми я когда-либо сталкивалась, и он это знает.

Почему? Я спрашиваю себя снова и снова, когда он притягивает меня к себе и опускает свой рот к моему. Зачем соблазнять меня таким образом? Зачем вообще пытаться быть романтичным? Какой в этом смысл? Он получил то, что хотел. Я у него есть, столько, сколько он хочет. Я могу бороться с ним, но не могу прямо отказаться. Я всегда думала, что соблазнение, это для мужчин, которые не могут просто взять. Николай уже взял меня. Поэтому все это кажется таким бессмысленным. Если только это не просто потому, что он хочет, чтобы я сдалась и попалась в его ловушку. Он просто хочет поймать своего маленького зайчонка.

Я не могу помешать ему поцеловать меня, но я не целую его в ответ. Я стою там, в воде, его пальцы сжимают мою талию, а его полные, мягкие губы наклоняются к моим, и я притворяюсь, что ничего из этого не происходит.

Он может получить кое-что из того, что хочет. Но не все.

НИКОЛАЙ

Зачем я это делаю?

Вопрос застревает у меня в голове, когда я целую ее и чувствую, как она деревенеет под моими прикосновениями. Почему я вообще беспокоюсь? Если я хочу удовольствия, я могу его получить. Мне не нужно соблазнять ее, чтобы она оказалась в моей постели. Мне не нужно делать ничего из того дерьма, которое я натворил сегодня вечером только для того, чтобы трахнуть ее.

Но я хочу чего-то большего.

Я хочу ее подчинения. Я хочу ее желания. Я хочу, чтобы она признала то, в чем не может признаться даже самой себе, что она хочет меня. Что она хочет того, что я могу с ней сделать, что я могу ей дать.

Я сказал, что не собираюсь причинять ей боль. Разве это не самая жестокая вещь из всех… заставить ее сдаться, а затем забрать все?

Я ничего не забираю. Она по-прежнему будет моей избалованной женой. Я просто буду тем, кто контролирует ситуацию. Тем, кто решает, привлекает ли она мое внимание и когда именно. Я не буду чувствовать себя таким расстроенным. Диким. Нуждающимся. Такой человек, как я, не должен нуждаться. Ни в ком и ни в чем. Мир склоняется передо мной, а не наоборот.

Она собирается склониться передо мной.

— Я многое хочу сделать с тобой сегодня вечером, — бормочу я ей в губы, мои руки поглаживают ее талию. Я хочу, чтобы она смягчилась в моих объятиях, застонала, дала мне понять, что ей это нравится. — Но мы начнем с этого.

Я поднимаю ее из горячей воды, сажая на край бассейна. Она издает небольшой, непроизвольный вздох, ее полные губы приоткрываются, и есть так много гребаных вещей, которые я хочу от нее. Я так много хочу, чтобы она сделала этим ртом, чего я еще не требовал.

Мои руки скользят вверх по ее ногам по влажной коже, раздвигая их. У нее самая красивая киска, которую я когда-либо видел, мягкая, розовая и тугая, и я хочу попробовать ее снова. Я хочу показать ей, сколько удовольствия я могу ей доставить, если она мне позволит.

Я поворачиваю голову, запечатлевая поцелуй на внутренней стороне ее бедра. Это нежнее, чем я хочу быть, но, возможно, это то, что ей нужно. Немного нежности, чтобы смягчить ее.

Это не работает. Во всяком случае, она только сильнее напрягается под моими губами и руками, и я борюсь с волной разочарования и желанием просто затащить ее обратно в воду и насадить на мой член. Мне не нужно быть с ней таким терпеливым. Мне не нужно давать ей так много места. Я мог бы просто взять то, что хочу.

Но если я это сделаю, то в итоге никогда не получу того, чего действительно хочу.

Я наклоняюсь, касаясь губами мягких внешних складок ее киски. Ее руки сжимаются на бортиках бассейна, ее тело напрягается от усилия не реагировать. Она изо всех сил старается не дать мне понять, что это приятно, но она не понимает, что я уже знаю. Я точно знаю, что я делаю, и, может быть, это высокомерно, но у меня никогда не возникало сомнений в том, что я могу довести женщину до оргазма.