Отравленные корни (СИ)

— Брасиян решил, что я стал слишком самостоятельным и достаточно избалован Советом, чтобы наконец-то начать нести ответственность за свои действия.

Странная формулировка. Складываю руки на груди, сжимая собственные плечи. Зябко. И хочется укутаться в теплый плед с чашкой чая и какой-нибудь старой книгой, отрешиться от всего мира под шум дождя или треск огня в камине. Старая привычка. Раньше я так переживала любые неприятности.

— Из-за меня?

Он выпрямляется и проводит рукой по лицу, пытаясь стереть печать усталости. Движения скованные, рваные. Это почти незаметно, но я вижу. Слишком хорошо его знаю. Слишком… Он не ответит. Не захочет лгать, а правду я уже озвучила. И мы оба знаем, что он меня ни в чем не винит, и объективно вряд ли я действительно виновата. Олеж сам сделал свой выбор, о котором его никто не просил. Знал, что ничего не получит взамен, но все равно…

— Ты выкупил у него мою жизнь в обмен на свою? На посвящение?

Маг смотрит мне в глаза. Молча. Но так, что лучше бы кричал. И я отчетливо понимаю, что дело вовсе не в придуманном долге, не в том, что я выполнила его работу. Не в чувстве вины. И не в совести. Нет, все гораздо сложнее и проще. Хочется накричать на него. Ударить. Встряхнуть. Вытрясти всю дурь из головы. Но ведь не получится… Светлый слишком упрям, чтобы отступиться от того, что считает верным. И мне нечего дать ему в ответ…

В его глазах что-то мелькает. Быстрое, едва уловимое. Знакомое… Страх. За броней непробиваемого спокойствия и контроля живут вполне обыденные эмоции. Он вовсе не гранитный рыцарь. Бессмертный и неуязвимый. Нет. Он живой, как и все остальные. И однажды нечто подобное уже было. Я вспоминаю…

…Его рассказ о Юте, восхищенные взгляды волшебниц, немного завистливые магов, жалеющих, что не хватило смелости устроиться на корабль. И его рассеянный взгляд, скользящий по лицам. Легкая досада, сдержанная злость. Страх, скрытый глубоко внутри…

Сейчас он тоже боится. Не смерти. Нет. Он пройдет посвящение. Ему хватит сил, чтобы выжить. Но что будет потом? Страх неизвестности пугает гораздо сильнее. Никто не знает, что происходит с истинными в момент соприкосновения с Абсолютом. Что именно меняется в них. А что остается прежним. Каждый переход индивидуален, и по общим данным многие становятся совсем другими. Что-то утрачивают в обмен на силу.

Я знаю, каково это. Потерять себя. Ломаться под чужой волей, ненавидеть всех вокруг, сопротивляться, зная, что все бесполезно. Помню и понимаю. А еще я знаю, что такое быть одному. Один на один с неизвестностью. И ужасом, что больше никогда уже не станешь собой.

Делаю шаг. Второй. Третий… Останавливаюсь, не спуская с него глаз, а затем подхожу вплотную и обнимаю за пояс. Руки смыкаются на пояснице. Прижимаюсь щекой к груди, повернув лицо к окну. Под ухом гулко и мерно бьется сердце. Маг замирает каменным изваянием, боясь пошевелиться и спугнуть момент. А потом долго выдыхает, отпуская скопившееся напряжение, и обнимает меня в ответ. Крепко, но бережно. Даже сейчас он не хочет навредить. «Я бы очень многое отдал, чтобы не причинять тебе боли». Пристраивается подбородком к моему виску. Молчит.

Говорить не о чем. У прощания горький вкус. Кислый. Тяжелый. Болезненный. Прошлый раз, узнав о его задании, я не хотела его отпускать, но все же смирилась. На прощание у нас была целая ночь, и мы оба не сомкнули глаз, стараясь не упустить последние отведенные нам секунды. Страсть. Огонь. Горение. Тогда в них имелся свой смысл. Наверное, с возрастом приходит понимание того, что близость может быть иной. Без пожара, без неутолимой жажды. Крепкое объятие и молчание, в котором слишком много слов. Сейчас у нас нет ночи. Только пара часов, а может и несколько минут, но их хватит, чтобы передать все, что необходимо.

— Страшно? — вопрос-утверждение, почти не требующий ответа. Но он отвечает:

— Безумно. — Ему не стыдно сознаться в собственном страхе. Он никогда не стыдился слабости, считая ее неотъемлемой частью жизни. Может быть, поэтому я его и любила? — Как ты это пережила?

Шепот вплетается в тишину комнаты. Я знаю, о чем он спрашивает. И не хочу отвечать, но слова приходят сами:

— Не знаю… Наверное, ему назло. Я так сильно ненавидела Ивара, что просто не могла сдохнуть и доставить ему радость. Мой рецепт тебе не поможет…

Он сжимает меня крепче, словно боится, что исчезну. Но мне некуда торопиться, и я тоже стискиваю руки сильнее. Тогда, прощаясь с ним, я боролась с желанием сбежать. Предложить ему уйти. Скрыться в одном из миров, забыть обо всем. О равновесии, Абсолютах, истинных и их играх. Забыть. И навсегда остаться вдвоем. Я промолчала. Знала, что он не согласиться. И сейчас то ощущение возвращается. Мне снова хочется сбежать, спрятаться от всего мира и забрать его с собой… Зачем? Хотя бы для того, чтобы сломать чью-то игру. Назло — хороший повод для темного.