Отравленные морем (СИ)

— Сегодня пораньше пристанем к берегу! — распорядился синьор Алонзо. — Спешить нам особо некуда.

Капитан был прав. По рассказам моряков я знала, каким коварным бывает ветер. Стоит зазеваться, и тебя в темноте быстро выбросит на скалы!

Впереди как раз показался Пицене — шумный прибрежный городок с рыжими черепичными крышами, черными иглами кипарисов и традиционным замком на холме. Толстые приземистые башни, расположенные по углам крепостной стены, казалось, проседали под тяжестью облаков. В порту на рейде стояли два больших корабля, в одном из которых — по округлому корпусу и высоким надстройкам на носу и на корме — легко было признать венеттийского «купца». Сердце у меня дрогнуло. Я подумала, что капитан почти наверняка был знаком с Рикардо Граначчи… а может быть, и с Алессандро.

Грязный, крикливый порт встретил нас шумом и толкотнёй. Синьор Алонзо, хлопнув по плечу местного чиновника, принялся расспрашивать насчёт стоянки и приличной таверны. Издали было заметно, как они с портовым служащим шептались, склонив головы и поглядывая в сторону венеттийской каракки. Кажется, тот корабль возбудил не только моё любопытство.

— Хочешь попробовать?

Вздрогнув, я оглянулась. Рядом со мной стоял Манриоло, протягивая кулёк, сложенный из виноградных листьев. В кульке была горсть оливок. И когда только он успел их раздобыть?

— Пройдёмся немного, — предложил он. — Синьор Алонзо сам обо всём договорится. Всё равно до завтра мы отсюда не двинемся.

Судя по оливкам и мирному тону, он надеялся меня задобрить. После вчерашней размолвки мы так и не помирились. Манриоло остался ночевать на палубе с матросами, а я всю ночь пролежала без сна, прислушиваясь к усталому поскрипыванию переборок и размеренному плеску волн.

Чем дальше мы отходили от порта, тем спокойнее и тише было вокруг. На молу торчали рыбацкие домишки на сваях, похожие на дозорных, бдительно следящих за морем. Ветер, так некстати задержавший нас в пути, трепал растянутые для просушки сети.

У оливок был крепкий, солоноватый вкус, но моего настроения это не смягчило.

— Мне не нравится, что ты выставляешь меня дурой перед людьми Алонзо Кариньяно, — прямо заявила я. — Что это вчера было за представление?! Я тебе не жена и не наречённая!

— Твои слова разбивают мне сердце, — нарочито вздохнул Манриоло, но, споткнувшись о мой рассерженный взгляд, посерьёзнел: — Ладно. Будь ты моей невестой, всё было бы проще. В команде у синьора Алонзо есть разные люди, и кое-кто из них не прочь воспользоваться обстоятельствами. Взять хотя бы Джованни с Барилем. На последней стоянке они едва не разыграли тебя в кости! Хорошо, что капитан вовремя вмешался. Если донна Джулия когда-нибудь узнает об этом, она оторвёт мне башку и скормит её морренам! Пусть лучше эти невежи думают, что ты со мной…

У меня загорелись щёки. Раньше мне не приходилось сталкиваться с подобной грубостью. В монастыре на Терра-деи-Мираколо, разумеется, не было мужчин, кроме старого Ваноцци, целый день дремавшего в будке у ворот. Но Ваноцци был так стар, что вопрос о его поле можно было считать несущественным. Он казался ровесником монастырских стен. После этого, в Венетте, я жила под защитой Рикардо и донны Ассунты, ну а в Перне рыбаки слишком боялись моих талантов, чтобы позволять себе вольности. «Не дай бог оскорбишь морскую ведьму — потом будешь целый месяц хлебать пустой суп из капусты!» — вот что они, вероятно, думали. В Перне я была в безопасности. А теперь?

К одиноким женщинам вроде меня мир был не очень благожелателен. Когда мы попадём в Венетту, к кому мне обратиться за покровительством? Вероятно, Джулия могла бы меня защитить, но ещё неизвестно, что на это скажет её брат, Рикардо. Прошлой весной я обвела его вокруг пальца, выдав себя за его сестру, и в отместку он вполне мог упрятать меня в тюрьму. Для простой девушки назваться патрицианкой — преступление, и неважно, насколько благородными были мои мотивы! А поскольку муж Джулии находился в отъезде, за нас некому будет заступиться! Разве что Алессандро… но я запрещала себе мечтать о нём. Может, он теперь меня презирает. Из-за меня ему пришлось пережить настоящий кошмар, и вряд ли его обрадует, когда я вдруг опять появлюсь у него на пути!

Манриоло тем временем продолжал извиняться. Спохватившись, я поняла, что пропустила его последние слова мимо ушей.

— Ладно, забудем это.

Ссориться расхотелось. В конце концов, какая разница, что подумают или не подумают про меня синьор Алонзо и его люди! Через день-другой мы расстанемся и, надеюсь, больше никогда друг друга не увидим.