Отравленный исток

Нехорошо совсем уж хозяйскими гостеприимством пренебрегать, а потому Кирилл согласился. Горячий взвар оказался приятным и чуть кисловатым. Разбежалось от него по телу тепло — так и правду, может, уснуть будет легче.

Поблагодарив Изтока и его внучку, вместе с Заряной и Лешко он направился к лагерю. Уж поздний час, засиделись. Шатры, которые гридни за неимением в Одной гостиных изб, расставили неподалёку от деревни, озарялись отсветами разведённых вокруг костров. Не слишком обильно повечеряв, все улеглись спать.

Поначалу не спалось. Кирилл всё прислушивался к шорохам, которыми говорила берёзовая роща вокруг. Едва слышными, но даже ночью наполняющими её жизнью. И в голове было будто бы пусто, а не спалось. В палатке поблизости знатно храпел кто-то из гридней. И противно ворочался в нутре ароматный взвар. Но скоро веки начали слипаться, и в один миг сон обрушился, поглотив все тревоги.

И проносились перед взором безмятежные виды залитых весенним солнцем лугов и полей. Буйно зеленела трава на лесных прогалинах, а смолистые почки на деревьях раскрывались, выпуская на свет молодую блестящую листву.

Мутный лёд совсем сошёл с Нейры, и её воды засверкали, вольготно разлились по берегам, подступая едва не к самому порогу изб, что стояли слишком близко к руслу.

И всё дышало теплом и жизнью, что будто бы встряхнулась, сбрасывая зимнюю дремоту и расплескалась по всем землям.

Кирилл видел бескрайний простор, и душа его наполнялась радостью. И позабылось беспокойство — здесь никто никому не угрожал.

Но в свежее и спокойное дыхание вдруг едва уловимо вплелась ниточка дыма. Запах усиливался, над зелёной полосой леса поднялись сизые клубы, затрещал далёкий пожар и понёсся гонимый ветром огонь дальше, пока не остановился на утёсе, ограниченный со всех сторон обрывом.

Горел Излом. Но не от одной избы, где из печи выскочил случайный уголёк. Он полыхал весь, охватил его жар, что поднялся из самой земли. Из тьмы, которая хранила его в своих недрах. Кормила людской ненавистью и страхом. Долгие лета и зимы. И по воле Хозяина огонь нашёл выход и теперь уничтожал деревню непокорных… В который раз.

Люди метались в огненном кольце, пытаясь спасти не скарб, но свои жизни. И многие погибали, не успевая выбраться даже из вспыхнувших, словно сухостой, домов.

Пламя бесновалось и плясало в диком танце, не щадило никого, сыпало искрами и пеплом.

Посреди него стоял волхв. Молодой, но сильный. Возможно, более могущественный, чем отец, что сгинул не в пламени, а в дремучих болотах у Речной деревни. Из его уст лились слова древнего заговора, способного усмирить огонь. И тот, казалось бы, послушный его воле, то вздрагивал, припадал, то разгорался снова, будто издеваясь над усилиями человечишки.

Однако волхв стоял недвижимо, не отступал, хоть от жара ему заливало потом глаза, а от копоти хрипело в горле. Он повторял заговор вновь и вновь, монотонно и веско. И уцелевшие люди жались к нему, собирались вокруг, чувствуя, что лишь он сможет их уберечь. Как много лет назад уберег его пращур. Пусть об этом мало кто из них помнил.

Волхв смолк на миг и поднял взгляд. Упёрся им словно точно в Кирилла.

Он вздрогнул и сел на лежанке. Несколько мгновений пытался унять дыхание, что норовило застрять в груди. Затем встал и прошёлся, пошатываясь. В глазах плясали тёмные пятна вперемешку с языками пламени. И низкое гудение заговора до сих пор звучало в ушах.

Мах. Может, он мог бы стать тем волхвом, что вновь наложит проклятие на Корибута? Ведь Наяс говорил однажды, что дар волхования переходит в их роду от отца к старшему сыну. Вот только знать бы, остался ли он жив после того, как едва не довелось попасть в пасть жадной топи. Но раз приснился — стало быть, жив? На обратном пути нужно проехать через Излом.

В шатёр заглянул дозорный — и как только услышал? Кирилл махнул рукой, мол, всё в порядке — и гридень скрылся снаружи. Прошло ещё полночи, прежде чем снова удалось заснуть, но в голове будто бы прояснело, и появилась новая надежда.

На рассвете, несмотря на беспокойный сон, Кирилл проснулся раньше всех. Совершенно не чувствуя усталости, он ополоснул лицо и направился к Заряне — сегодня хотелось увидеть её поскорей особенно сильно. Девушка тоже не спала, но пока продолжала бороться с вязкой утренней дремотой. Волосы боярышни растрепались, а щеки ещё не налились обычным нежным румянцем, но это ничуть её не портило, только придавало трогательности.

Кирилл подошёл, сгрёб Заряну в охапку и без стеснения припал губами к её губам. Целовал долго, не в силах оторваться. А когда вновь взглянул на невесту, та зарделась и спрятала лицо у него на груди.

— Чего это с тобой, княже? — пробормотала глухо.

— Сегодня просто хороший день.