Отравленный памятью

— Да понимаю, просто хочется, чтобы этот момент наступил как можно позже.

Мы сидим молча, наслаждаясь тишиной, и я понимаю, что постепенно боль отпускает меня. Уже не так сильно пугает ночь и те призраки, которые могут вырваться из закоулков сознания. Не знаю, что чувствует сейчас Кристина, но её дыхание тихое и спокойное, а дрожь больше не сотрясает её тело. Значит хоть немного, но пришла в себя.

Рядом на стойке стоят два бокала с вином, и я протягиваю руку, чтобы взять свой. Терпкая рубиновая жидкость струится по горлу, даря приятное тепло. Вино вообще пью не часто, но в целях разнообразия сойдёт. Неожиданно до слуха доносится какой-то странный звук. Не сразу понимаю, что это такое, но в итоге доходит, что это Кристина уснула и сейчас тихо сопит, уткнувшись в меня носом.

Аккуратно, чтобы не разбудить беру хрупкое тело на руки и несу в спальню, где для неё уже постелено на кровати. Сам-то я собирался лечь на диване, но спящая Кристина так красива, что не придумываю ничего лучше, чем раздеться до трусов и лечь рядом. Я просто немного полежу, а потом уйду на своё место.

36. Кристина

Никита улыбается, тянет ко мне руки, приглашая на танец. Ощущаю лишь одно желание: развернуться и бежать, сломя голову. Но что-то держит, точно невидимая цепь приковывает к нему - не вырваться.

В большом зале с высоким сводчатым потолком горят, наверное, сотни свечей. Они мягким красноватым светом заливают комнату, а в натёртом до блеска паркете можно увидеть своё отражение. Почему мне сейчас вспомнилась легенда о царе Соломоне и царице Савской? Не знаю, в голове мутный туман, а горло сжимает спазм, из-за которого невозможно дышать.

Воздух в комнате наполнен ароматом лаванды, от которого кружится голова и хочется заткнуть нос. Запах дурманит, проникает в лёгкие, кажется, даже через поры. А Никита стоит напротив - совсем близко - и протягивает руку в галантном жесте. Его широкие плечи обтягивает кремово-белая рубашка из тонкой ткани, сквозь которую видно кожу. Он красив какой-то странной, зловещей красотой, а в светлых, чистых и прозрачных, глазах горит огонёк, который всегда был предвестником надвигающейся бури.

Эти глаза, кажущиеся наивными и полными добра - самая большая ложь на свете, на которую купились слишком многие. Никита соткан из злобы, лжи и холодного расчёта. Жаль, мало, кто догадывается об этом раньше, чем становится слишком поздно.

Знаю, если сейчас же не отвечу на его приглашение и не станцую с ним, случится беда. Он оскорбит меня, ударит наотмашь - хлёстко, сильно, до искр в глазах. Но я не хочу. Не хочу даже, чтобы он дотрагивался до меня - противно, больно, мерзко.

- Детка, не будь дурой, - произносит Никита обманчиво ласковым голосом, в котором слышатся первые предвестники истерики. - Просто потанцуй со мной, я не обижу тебя.

Но он врёт. Всегда и постоянно врёт, только чтобы заставить делать то, что нужно ему. Ложь - самое верное средство на пути к победе. Он исповедует религию лжи, Локи - его божество.

Я пытаюсь развернуться, сбежать, но тело не слушается. Нет сна отвратительнее, чем тот, в котором мне улыбается Никита. Нет сна хуже, чем тот, в котором невозможно пошевелиться, хотя так необходимо сбежать.

- Ты боишься меня? - Никита удивлённо приподнимает красивую бровь и пожимает плечами, точно поверить не может в возможность того, что могу испытывать к нему страх. - Почему? Разве я тебя чем-нибудь обидел?

Пытаюсь кивнуть, моргнуть, сделать хоть что-нибудь, но каждая клетка тела, будто свинцом налита. Невозможность двигаться сводит с ума. Ну, давай же, давай! Но собственный организм объявил войну, выигрыш в которой мне не светит.

- Ты всё-таки боишься, - вздыхает Никита. - Но я же люблю тебя, детка. Скажи мне, почему ты со мной так поступила тогда? Ответь!

Ему всё сложнее сдерживаться - даже во сне его выдержки надолго не хватает.

- Молчишь? Правильно делаешь, потому что тебе нечего ответить. Ты виновата, детка, виновата и знаешь об этом. И как бы ты ни пряталась, я найду тебя. И тогда мы поговорим. Жаль, что разговор этот тебе вряд ли понравится. - Его голос звенит под потолком, отдаётся эхом, оглушает. - А сейчас. Просто. Потанцуй. Со. Мной!

Отрывистые слова-пули вонзаются в мозг, разбрызгивая кругом невидимую кровь, но знаю, что в реальности всё будет по-настоящему. Вдруг Никита хватает меня за руку, и я просыпаюсь.

Сердце колотится в груди, а в голове всё ещё звучат слова: «Детка, не будь дурой». Нет, дорогой, дурой я была, когда связалась с тобой, сейчас я умная. Но ты ещё пока не знаешь об этом.

Постепенно лихорадочное биение сердца замедляется, но страх, гнилыми зубами вцепившись в меня, не хочет отпускать окончательно.