Отравленный памятью

Делаю вид, что до меня не доходит смысл его слов, кладу зажигалку машинально в карман и достаю сигареты. Надо покурить, а то изнутри от напряжения разорвёт. Знаю, что должен держать себя в руках, но только от одного вида Кристины внутри всё вздымается, словно во мне не кровь струится по венам, а бушует море. Да, признаться честно, снаружи кое-что тоже вздымается.

— Пойду на воздух выйду, — бурчу себе под нос, а Филин хмыкает.

— Иди, проветрись, Ромео.

— Пошёл к чёрту, придурок.

В последние дни воздух особенно раскалён, или это меня лихорадит? До слуха доносится ругань парней, снова спорящих о методах ремонта. Главное, чтобы не поубивали друг друга, а всё остальное — ерунда. Знаю, что при Кристине они, конечно, постараются вести себя приличнее, но иногда им проще рот зашить, чем заставить разговаривать без мата. Радует только, что Крис не похожа на ромашку полевую в кружевном переднике, значит, не должна сбежать, заслышав многообразие гаражного лексикона.

— Арчи, чертяка лысый, — слышу голос Роджера. — Что ты тут прячешься?

— Делать мне нечего, — пожимаю плечами, делая очередную затяжку. — Просто курю.

— Нервничаешь, что ли? — спрашивает, садясь рядом. Его рыжая борода блестит на солнце, как костёр зимней ночью. — Какой-то ты сам не свой.

— С чего мне нервничать? — говорю, усиленно изображая полное безразличие. — Просто рано проснулся, от того и вид такой.

— Не вешай мне лапшу на уши. Все знают, что ты всегда мало спишь.

— Отстань от меня, хорошо? Просто я пригласил сегодня в «Банку» Кристину, а теперь совсем не уверен, что это была хорошая идея.

— Почему?

— Потому что, наверное, девушек нужно в рестораны звать, в парки гулять водить, а не вот это вот всё.

— Согласен, «Ржавая банка» — не самое романтическое на свете место, но с другой стороны это твой второй дом, если не первый. И коль ты ей нравишься, то и мастерская будет по нраву. А будет кривиться и морщиться, то и не нужна она тебе такая нежная.

— Думаешь? — Мне так хочется ему верить.

— Уверен, — кивает Роджер. — Поэтому прекращай канифолить себе мозг и расслабься.

— Уговорил.

Выбрасываю окурок в урну и смотрю на часы. Уже девять, значит можно выдвигаться. Покатаюсь, приведу мысли в порядок, освежу голову. Скорость — лекарство от всех бед и лучшее успокоительное.

— Ладно, я поехал, — говорю и протягиваю для рукопожатия руку. — Роджер, только одна просьба: если будешь руку Кристине пожимать, постарайся не сломать девушке все кости.

— За кого ты меня принимаешь? — Роджер кажется оскорблённым до глубины души. — Таким девушкам, как Кристина руки целуют, а не пожимают.

— Тогда тем более не увлекайся, — смеюсь, представив, как этот рыжий бугай будет склоняться в поцелуе над её рукой. — А то единственный глаз на седалище натяну.

— Нет уж, глаз мне ещё пригодится, поэтому обещаю держать себя в руках. А вот у Брэйна оба зрячие, поэтому может одним и пожертвовать ради такого случая.

— Он тоже здесь?

— Да, в мастерской сидит, гайки перебирает.

— Так ты его предупреди, хорошо? Не думаю, что нам с ним нужны проблемы.

— Арчи, он хоть ещё тот бабник, но если Кристина с тобой, то он никогда не будет её домогаться или вообще как-то показывать, что она ему понравилась. Ты же знаешь Брэйна — он у нас с принципами парнишка.

— Всё равно на всякий случай предупреди принципиального, чтобы чего не вышло.

— Хорошо, брат, — улыбается Роджер. — Лёгкого ветра. И не лихач. Думаю, ты Кристине живой нужен.

— Собственно, как и она — мне, поэтому буду ехать, словно примерный пионер на трёхколёсном велосипеде.

И ухожу. Мне надоели разговоры, нравоучения, напутственные пожелания и добрые советы заботливых друзей. Хочу уехать отсюда, пока не взорвался и не послал их всех ко всем чертям с их тревогами и волнениями за мою судьбу. Достали.

И ведь умом понимаю, что они мне желают только добра, но всё равно бешусь, как запертый в клетке волк.

Мотор привычно урчит, стоит только повернуть ключ зажигания. Звук, подобен музыке — божественно. Я люблю свой мотоцикл, и он отвечает мне взаимностью. Хоть какие-то отношения в моей жизни просты и понятны.

До встречи остаётся чуть больше получаса, и я нарезаю круги по дорогам города, потому что до одури боюсь выглядеть смешным и глупым, приехав заранее к её дому.

На спидометре сто двадцать, я, лавируя меж крадущихся в пробке машин, наслаждаюсь яростным звуком клаксонов, когда очередной любитель жестяного гроба на колёсиках возмущён моей наглости. Показываю ему средний палец, от чего мужик с густыми бровями багровеет. Мог бы догнать, убил бы, только ему вряд ли выпадет шанс до меня добраться.