Отражение

После того, как Лена закончила говорить, в кухне воцарилось молчание. Каждый время от времени отпивал горячий чай, не мешая другим размышлять над всем сказанным. О чём думал каждый из присутствующих – неизвестно, однако не требовалось быть оракулом, чтобы понимать, что мысли всех тем или иным образом вращаются вокруг мирно спящей в соседней комнате, ни о чём не подозревающей девушки.

– Я хочу её видеть, – наконец, сказала Лиза. Её пальцы к тому времени наконец-то отогрелись, и кожа приобрела нормальный оттенок.

Ни слова не говоря, Лена поднялась с места, кивнула на дверь и вышла. Лиза последовала за ней.

Мать и дочь вернулись на кухню через полминуты. Сели на свои места и синхронно опрокинули в себя остатки чая.

– Не могу глазам поверить, – Лиза отставила пустую чашку в сторону. – Эти шрамы… именно в том месте, где я чувствовала ту жуткую боль. Как же это понимать? Это… не наша Аня? Я имею в виду… учитывая то, что ты, мама, рассказала, мне этот вариант моей сестры нравится куда больше, конечно. Только это ничего не объясняет. Откуда она взялась? Вы ведь не скрывали от нас того факта, что мы не двойняшки, а тройняшки, правда? – Лиза неуверенно улыбнулась.

– Нет, конечно, – Сергей ответил тем же слабым намёком на улыбку.

– Ну вот, последняя надежда на простое объяснение рухнула. Спасибо, папа.

– Всегда пожалуйста, Лиз. Слушайте, девушки хорошие, может, хватит ломать голову над вопросами, ответов на которые пока что не предвидится? Завтра… вернее, сегодня кому-то на работу, кому-то в школу идти. Да и вообще, утро вечера, как говорится, мудренее.

– Интересно, кстати, как эта новая «Аня» к урокам относится? Надеюсь, не настолько наплевательски, как изначальный вариант, – Лиза встала из-за стола и потянулась.

– Посмотрим, – Лена собрала чашки со стола и открыла воду. – Идите спать, дорогие мои. Я тут управлюсь и присоединюсь к вам.

Мытьё чашек не заняло много времени, однако когда Лена заглянула в комнату Лизы, а затем – в их с мужем спальню, оба уже крепко спали. Сказывалась усталость на работе и пешая получасовая прогулка сквозь вьюгу по сугробам. Убедившись, что все спят, Лена бесшумно зашла в комнату, где тихо спала Аня. Её дочь. Или не её? Она подошла к кровати и аккуратно, одними кончиками пальцев провела по длинным чёрным прядям волос, разметавшимся по подушке.

– Кем бы ты ни была, ты, похоже, искренне считаешь меня своей мамой. И точно так же искренне любишь. Видит небо, я хотела, чтобы Аня меня любила. И не только меня. И отца, и сестру. Вот только… не таким образом я хотела изменений. Не таким.

Она наклонилась и легонько прикоснулась губами к неровному шраму на щеке спящей девушки. После чего направилась к выходу из комнаты.

И остановилась, не дойдя до дверей одного шага. Её руки опустились, с лица пропало всякое выражение, глаза потемнели. А если бы кто-то в это время смотрел в большое зеркало у входа в комнату, то с удивлением обнаружил бы, что отражение женщины в нем исчезло. Она обернулась к мирно спящей девушке.

– Ты можешь бежать от чего угодно и от кого угодно, Носитель. Но как бы ты ни старалась, как бы ни сопротивлялась, как бы ни отрицала своё второе «Я», рано или поздно тебе придётся смириться с тем, кем являешься. От себя и от своей судьбы не убежать и не скрыться. Жаль, что ты этого не поняла и не приняла сразу, тем самым обрекая себя на новые испытания. На новую боль и страдания. И зачем? Чтобы всё равно, невзирая на тщетные попытки сбежать от себя самой, принять свою сущность Ангела Смерти. Один Носитель или десять – уже не имеет значения. В нужный час ты поймёшь, что пути к обычной жизни для тебя не существует. И что всё, через что ты прошла – лишь прелюдия. А основная симфония ещё впереди…

Лена моргнула и медленно провела ладонью по лицу. Посмотрела на своё едва различимое в темноте отражение в зеркале.

– Кажется, засыпаю на ходу, – одними губами произнесла женщина, вышла из комнаты, тщательно закрыв за собой дверь, вернулась в свою спальню, сбросила халат и спряталась под одеяло. Через несколько мгновений она тоже спала.

* * *

– Вставай, спящая красавица, – чей-то голос, удивительно похожий на её собственный, прорвался сквозь толщу крепкого сна, вытаскивая её из глубин царства Гипноса. После чего пафосно продекламировал: – Пора, красавица, проснись, открой сомкнуты негой взоры… Будильник вместо тебя кто будет включать? Пушкин?

Повернувшись на спину, Аня потянулась, выгнув спину и вытянув руки вверх. Улыбнулась ярко светившему в окно солнцу и открыла глаза.

Да так и замерла с вытянутыми руками и приклеившейся к губам улыбкой.

Рядом с ней на кровати сидела она. Анна рядом с Анной. Вместо длинных волос – короткая асимметрия, но на этом различия заканчивались.

– Чего уставилась? – Её копия слегка улыбнулась. – Первый раз за семнадцать лет заметила, что ты – не единственный ребёнок в семье?