Отражение бабочки

— Убийцу ловит, — скептически сказал капитан. — Дело об убийстве Огородниковой практически закончено, можно передавать в суд. Убийца арестован. Вот так. А вы, ребята, с вашими версиями… Один угнал, другой убил, свидетель из башни… Заигрались. Оперативная работа — не твои книжки, Савелий, с гениальными сыщиками и озарениями, это нудная кишкомотательная работа, когда пашешь и света белого не видишь, а некоторые со своей мутной философией р-р-аз — и в дамки. Мыслители! На самом деле никаких вывертов, все просто как прямая линия. Находишь, кому выгодно, и идешь по следу. И плевать, какого цвета угнанная тачка! А то развели, понимаешь, баланду — любит красные, с детства мечтал, угоняет только красные. А убийца якобы угнал красную, потому что плохо лежала. А то, что идиот, который угнал тачку, приперся на ней в гости к жертве, никому в голову-то и не пришло.

— Неужели доктор угнал машину? — не поверил Савелий.

— Доктор? — удивился капитан. — При чем тут доктор?

— Ты же с самого начала его подозревал, и алиби у него нет, и вообще мужья главные подозреваемые…

— Они не были женаты, — заметил капитан.

— Какая разница? Почти женаты! Это он?

— Это не он, хотя у твоего доктора тоже рыльце в пушку.

— Он убил свидетельницу из башни?

— Савелий, сколько раз тебе повторять, что Звягина стала случайной жертвой ограбления?

— А кого он тогда убил, кроме Огородниковой? Федя пришел! — вдруг воскликнул Савелий, вскакивая.

— Привет честной компании! — Федор Алексеев сел, положил на стул рядом папку. — Я что-то пропустил? Как протекает разбор полетов? Савелий, не поддавайся, мы еще утрем ему нос. Лирики против физиков.

— Интересно, а с чего это ты так радуешься? — подозрительно спросил капитан.

— Как я понимаю, вы взяли убийцу Огородниковой?

— Правильно понимаешь. А вы при чем?

— Нам с Савелием тоже удалось вычислить убийцу.

— Нам?

— Нам. Без команды криминалистов, методом проб и ошибок. Исключительно благодаря вот этому! — Он постучал себя пальцем по лбу. — Серым клеточкам.

— Да уж, накрутили, — сказал капитан. — Что значит вычислили? Савелий понятия ни о чем не имеет.

— Я не знаю, Федя, — смутился Савелий. — Ты сказал, мы его вычислили… Кто он? Мы его знали?

— Хороший вопрос, Савелий. Я все время чувствовал, что он рядом, и не понимал, почему его никто не видел. Не понимаю, почему я его не раскусил с самого начала.

— Он маскировался!

— Он не маскировался, Савелий, он просто не бросался в глаза. Он был невидимкой, взгляды окружающих на нем не задерживались.

— Человек в ливрее! — догадался Савелий.

— Именно! Пресловутый человек в ливрее, которого никогда не замечают.

Капитан фыркнул иронически.

— Это мой промах, я же прекрасно его знал, даже пил с ним пиво.

— С убийцей? — не поверил Савелий.

— С убийцей. Я неправильно расставил фигуры и принял его за свидетеля. Почему? Ввиду его ничтожества, скажем так. Заданность восприятия сыграла со мной дурную шутку. Я предполагал, что убийца, возможно, брошенный любовник, мститель… Даже соучастник в каком-то сомнительном бизнесе. Одним словом, некая значимая фигура, способная на убийство. Даже случайное. Но! Меня насторожило то, что убийца разъезжал на угнанном автомобиле, это было, мягко говоря, неразумно и не вязалось с образом убийцы, как я его видел. Он поджидал возвращения Огородниковой, ему необходимо было поговорить с ней… Почему не завтра? Он знал, что она уезжает. Он все время крутился где-то рядом, но ни Рома Пригудов, ни амбал-охранник Гена Смолик ничего о нем не знали. Я с самого начала хотел поговорить с ее квартирной хозяйкой, меня настораживало, что она не сообщила на работе свой новый адрес, и я подумал, что она оставила квартиру за собой.

— Зачем? — удивился Савелий.

— Я допустил, что она могла хранить там что-то. И потом, квартирные хозяйки всюду суют нос, и эта женщина могла что-то знать.

— И что?

— Я не ошибся. Эта женщина многое знала о своей жиличке, она искренне ее любила. Пожалуй, она единственная, кто относился к жертве с симпатией. Квартирная версия, правда, не проканала, как выражаются мои учни — я промахнулся. Огородникова съехала оттуда три года назад, и в квартире живут другие люди. Никаких вещей, никаких тайн.

— Промахнулся? — преувеличенно удивился капитан. — Опять? Стареешь, Философ.

— Старею, — Федор поднял руки, словно сдавался. — Так вот. Она рассказала о поклонниках Огородниковой и вспомнила одного из них, «плюгаша», над которым та смеялась. Другие свидетели, я уверен, видели его, но не запомнили, а она запомнила, так как он был из ее круга — незначительный и ничем не примечательный человек. И каждый раз он приезжал на новой машине, и я подумал, что тип в красной «Тойоте» как нельзя более…

— Она сказала, как его зовут? — перебил Савелий.

— Нет, но она сказала, что у него большая собака, он оставлял ее в машине, а она лаяла.

— Сосед подруги Огородниковой! Ты говорил, у него собака!

— Верно, Савелий. Саликов Виктор, угонщик и, возможно, наш убийца. Мелкий жулик к тому же — прикарманил деньги на похороны Окуневской.

— А мотив?