Отражение (СИ)

Он думал об отце, который то сам его притягивал, то снова отталкивал; о Юи — с ней перед смертью он даже долгое время не общался; о Хром и ее нерожденном ребенке; об уродах, которые сломали им жизнь; о Мукуро, в конце концов. Эти мысли уже стали совсем привычными — постоянно витали в голове, мешая сосредоточиться на учебе и подготовках к экзаменам, тренировках. Они ни к чему не приводили, но не думать о них он не мог.

Мукуро подливал масло в огонь звонками и сообщениями. Сейчас было совсем не до него, но, похоже, он считал иначе. Катсу возил в школу Кусакабе и забирал из нее тоже он, потому что иногда Мукуро караулил его в окрестностях, а видеться с ним не хотелось. Не с такими эмоциями, сомнениями, не в такое время.

— Отключи телефон, — потребовал отец, когда вибрация стала уж слишком назойливой. Катсу послушно щелкнул кнопкой и затих. — Это кто такой упорный? Нужно забить его до смерти.

— Не надо его забивать! Это Мукуро. Он просто волнуется.

— О ком?

— Ну… обо мне. Мы немного повздорили.

— Подробности твоей личной жизни меня не волнуют. Травоядное.

Снова этот тон. Когда речь заходила о Мукуро, его голос терял равнодушно-холодные нотки, аж звенел от напряжения. Катсу не видел сейчас его лицо, но подозревал, что оно тоже не безразлично-спокойное.

И узнавать причину совсем не хотелось.

***

Длинные гудки в мобильном быстро сменились на раздражающие короткие, и Мукуро, чуть не раскрошив его в руке, швырнул аппарат на стол.

Рядом с ним присел Бьякуран с подносом, заваленным одними сладостями. Каким-то образом во всю эту мечту диабетика втесался скромный кусок овощного пирога. Мукуро с ленцой понаблюдал, как он аккуратно вставляет пластиковую трубочку в крышку большого стакана с молочным коктейлем, и поднялся, чтобы уйти, но Джессо поймал его за руку и взглядом красноречиво дал понять, что хочет, чтобы тот сел обратно.

— Плохое настроение? — участливо спросил он, кивая на несчастный телефон, валяющийся на самом краю стола.

— У меня всегда замечательное настроение.

— Да, я заметил. Но это твое дело, у меня к тебе другое. — Джессо прокрутил в руках трубочку, внезапно посерьезнев. — Мне абсолютно все равно на то, что ты неровно дышишь к Хибари Кее, всячески до него домогаешься и лелеешь мечты о вашей свадьбе, но послушай меня, — его голос приобрел ледяные нотки, и на лицо легла тень, — если ты тронешь Саваду или его семью еще раз, то у тебя появится новый враг — в моем лице. А ты прекрасно знаешь, как мне этого очень не хотелось бы, ведь я тебя так люблю.

— Я пропущу часть про твои нежные чувства ко мне мимо ушей и посмеюсь над тем, как ты воспеваешь мою великую любовь к Кее, но повторю — наверное, в сотый раз за все эти жуткие дни: я не убивал Хром и пальцем не тронул дочь Савады, — устало вздохнул Мукуро, откидываясь на спинку стула. — Я еще могу понять то, что ты винишь меня в смерти Хром, хотя это и бред: я бы никогда не решился на такое — она часть меня, но зачем мне убивать девочку?

— Да брось. Только слепые дураки в лице блаженного в неведении отца и непробиваемого Хибари Кеи не знали о том, что она была без ума от него.

Мукуро не смог сдержать усмешку, а потом и вовсе рассмеялся.

— Значит, ты считаешь меня ненормальной истериком, идущим на поводу эмоций — в данном случае, слепой ревности, который идет и убивает ребенка, у которого даже не серьезные чувства вовсе, а поклонение кумиру? Ты делаешь мне больно таким видением моего образа.

Бьякуран шумно отпил из стакана и призадумался.

— Я могу достаточно судить о тебе, ведь я знаю множество твоих личностей из разных миров.

— Они имеют ко мне такое же отношение, как и ты к самому себе из будущего, который напропалую захватывал эти самые миры и пытался собрать Тринисетте забавы ради. То есть — никакого.

— Странно, ведь твое стремление к Кее практически везде одинаково сильно. Неспроста же это. Я, например, ни разу не встречал тебя, связанного узами с какой-нибудь… милой девушкой.

— Этому есть отличное объяснение: сексуальная сторона жизни меня не волнует. Впрочем, платоническая любовь — тем более.

— Асексуал? — расхохотался Джессо, роняя башенку из сахарных леденцов. — Жаль, Хибари Кея это не слышит. Он бы удивился.

Их разговор прервал хлопок двери, и в пустой столовой появились Ямамото и Скуало с кипой бумаг. Судя по тому, как расплылась в улыбке раздатчица обедов, они тут были постоянными гостями. Странно, учитывая то, что у Ямамото, по крайней мере, был собственный кабинет, в который ему с удовольствием бы натаскали кучу еды в любое удобное для него время. Что ж, выходит, это причуды Скуало. Может быть, у себя, в Варии, это было единственным местом, где он мог побыть наедине с собой.

— Привет! — вскинул руку Такеши, едва переступив порог, и, оставив Скуало, подошел ближе. — Вы, как всегда, вместе.

— Как всегда — это ты имеешь в виду пять лет моего отсутствия и нашу взаимную антипатию? — уточнил Мукуро, не припомнив ни одного случая, когда это они с Джессо проводили время в компании друг друга: даже в прошлом такого чуда не произошло.

— Антипатию? — огорчился Бьякуран.