Отражение сна

– Эй, ты чего, не залпом же… – проводник обеспокоенно похлопал её по спине, когда Марина поперхнулась и закашлялась.

На глазах выступили слёзы, Марина шумно дышала ртом. Зачем она сделала такой большой глоток, почему не пила медленно, по чуть-чуть? Возможно, что-то случилось с инстинктом самосохранения. Опять. Словно и не было всех этих открытий и уроков, после которых она, как ей казалось, стала осторожнее.

Проводник покачал головой:

– Помнишь, зачем мы здесь?

Марина помнила.

Они не спеша двинулись в глубь пустыни. Солнце всё ещё стояло высоко и светило совершенно по-летнему. Как при такой жаре сохранялись снег и лёд? Наверное, ночи здесь до сих пор были холодными.

– Кстати, какой это месяц?

– Конец мая, – буднично ответил проводник.

– Но… утром же чуть не пошёл снег. Да и вокруг… – Марина широким жестом обвела окружающий пейзаж, как бы призывая его в свидетели.

– Ты не здешняя, – проводник не спрашивал, а констатировал, – не привыкла к нашей «весенней зиме». По сравнению с календарной зимой сейчас прям курорт, уж поверь.

Она поверила. И жизнь, и Куратор из раза в раз тыкали её носом в излишнюю доверчивость, призывая быть осмотрительнее. Но всё путешествие с проводником было вопросом доверия. Сейчас не просто можно было – сейчас нужно было расслабиться и открыться. Чтобы лекарство подействовало.

– Выбирай бархан.

Марина покосилась на проводника, чтобы проверить, не шутит ли. Он не шутил.

Теперь не она шла за ним, а наоборот. Марина искала – прокладывала – путь. Никаких дорог или хотя бы тропинок здесь не было: полная неопределённость, полная свобода. Никто не подскажет, но никто и не ограничит.

Если бы ещё не полукомбинезон, в котором было жарко до головокружения… Да и зачем он в пустыне – там, где нет ни бродов, ни топей?

– Ничего, если я переоденусь? – спросила Марина. И лишь после этого спохватилась, что ей не во что «перео-», только «раз-».

– На здоровье, – проводник деликатно отвернулся.

Неудобная одежда доставляет огромное удовольствие – в тот момент, когда наконец её снимаешь. Марина высвободилась из полукомбинезона, осталась в леггинсах и куртке. И босяком.

Песок был плотным, прохладным, напитавшимся влагой. Его верхний слой подсох, стал как рассыпчатая корка.

Каждый шаг оставлял след. Больше ничьих следов тут не было. Каждый шаг давался всё легче. Даже когда начался подъём.

Из десятков барханов Марина выбрала один – такой же, как все, и при этом особенный. Он был особенным для неё, она чувствовала, что именно на нём найдёт то, что ищет.

Проводник не пошёл за ней – остался у подножья бархана. Марина заметила это, лишь когда поднялась на вершину и огляделась. Её больше не нужно было провожать – она достигла цели: нежный ветерок гладил её лицо и играл её волосами, солнце разгоняло тучи на небе и на душе, тишина бальзамом ложилась на нервы. Это место было пропитано покоем. Марина опустилась на песок, устремила взгляд на горы и потеряла счёт времени.

Когда слабеет тело, больному варят куриный бульон. Когда слабеет дух, приходит время другой поддержки. На сей раз Куратор не выгнал Марину за пределы снов в отпуск или на реабилитацию – наоборот, позвал её в глубокий, подробный сон, неотличимый от яви. И это не было кошмаром – это было лекарством.

Проекторы, казавшиеся такими скучными в самом начале, не переставали её удивлять. Они не ходили по чужим снам, не сражались, не сочиняли сны для других людей – они оставались внутри своих снов, как внутри одной комнаты огромного дома. Но внутри такой комнаты они были способны создать целый мир. Они могли поддерживать башню, видя её в своих снах; и они могли поддерживать гостей – тех, кто приходил в их сны. Наверное, и не только поддерживать – Марина вспомнила испытание с Яной в тёмном лесу. Но сегодня пожилой Проектор создал для неё путешествие, которое с каждым шагом подпитывало её силой, мягко, постепенно, так что она даже не сразу заметила. Зато оглянувшись на пройдённый путь, Марина увидела и почувствовала, сколько он ей дал.

Солнце опустилось к горизонту. Марина спустилась с бархана.

Вечерний свет усиливает контрасты. Тени стали более длинными и густыми, барханы и растения стали более точёными. Рельеф лица проводника тоже выглядел более фактурным – подчеркнулась каждая складка, каждая морщина, словно Проектор разом постарел лет на десять. Хотя только ли освещение было тому виной?

– Вы в порядке? – Марина ощутила укол совести.

– А ты в порядке? – похоже, сноходцы в принципе не любили прямо отвечать на вопросы.

– Я – да, но…

– Тогда пора выходить, – Проектор хлопнул в ладоши.

Пейзаж пришёл в движение. Раздался струящийся шелест, как в песочных часах. Маленькая пустыня уменьшилась ещё сильнее, лес окружил их, горы нависли над их головами…

Марина открыла глаза. Светлая комната, мягкая постель, лёгкость во всём теле. Мягчайшее пробуждение: её не выбросили из сна, сон не лопнул, просто она секунду назад была там – и вот уже здесь. Проекторы были настоящими мастерами снов.