Отражение в глазах

Неприметно тело отяжелело и начало ныть от подступившего желания. Острого, манящего, путающего рассудок.

Таня едва помнила, как они шли по коридору, ударяясь об стены и при этом не отпуская друг друга; как ее пальцы боролись с мелкими пуговичками на рубашке Княжева; как добрались до комнаты и сбросили с дивана на пол уже рассортированные и разложенные по разным стопкам документы, а после туда же полетела и их одежда. Все было как в тумане, воспринималось будто со стороны: ласковые и умелые руки Егора, его хрипловатое дыхание, пружины старого дивана, певшие в такт их движениям… А потом ее накрыло забытое ощущение полета. Мир сжался до размеров этой маленькой квартиры, звуки пропали. Все перестало иметь значение, кроме мужчины рядом. Она сама почувствовала себя лишь частью его, чем-то крохотным и очень зависимым, и осознание этого испугало ее до дрожи.

Лишь поздно вечером к Тане вернулась способность трезво мыслить. Обнаженная, она лежала на груди Егора и пальцем рисовала бесконечные волны. Княжев гладил ее по волосам и время от времени зарывался в них губами и носом, точно не мог надышаться. Потом он приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Таню. Она тотчас откинулась на спину, нашарила покрывало и натянула его до подбородка.

— Все в порядке? — Егор проследил за ее действиями, и уголки его губ дрогнули.

— Да…

— Замерзла?

— Чуть-чуть.

Егор поднырнул под покрывало и за талию притянул ее к себе.

— Ты очень красивая…

— Ты тоже, — машинально ответила Таня.

— Рад, что нравлюсь тебе, — фыркнул Княжев и поцеловал ее в плечо. — Прости, мне нужно уйти. Завтра важная встреча, а днем поработать не получилось: не давала покоя наша ссора. Придется сейчас наверстать потерянные часы.

— Да, конечно…

Таня сжала пальцы, будто только так могла не выпустить наружу что-то гадкое. Егор ткнулся носом в ямку у ее ключицы и стал медленно спускаться поцелуями вниз по руке.

— Поверь, ты очень важна в моей жизни. Но работа никогда никуда не денется, это надо просто принять. И не злиться.

На последнем слове он погладил ее стиснутый кулак и по одному раскрыл все пальцы, а спустя секунду вылез из-под покрывала и начал одеваться.

Да, он прав. Через пару минут дверь закроется за ним, а до этого мгновения надо запомнить его резко очерченный силуэт на сероватом фоне окна. У нее есть всего несколько минут — так мало… и одновременно достаточно для того, кто отвык от ласки и нежности.

В темноте тускло белела разбросанная вокруг бумага, и найти одежду было не так просто. Егор щелкнул выключателем и прищурил глаза, привыкая к свету, а потом шагнул к висящим на ручке кресла брюкам. Рубашка тоже отыскалась довольно быстро, а потом он замер и только обшаривал взглядом все вокруг.

— Послушай, а почему здесь такой тарарам? Решила помочь деревоперерабатывающей промышленности и сдать макулатуру?

Один носок Княжев нашел у двери и теперь пытался разглядеть второй. Пока безуспешно.

— Просто давно не разбирала свою жизнь, не раскладывала ее по полочкам. Всегда думала, что достаточно спрятать вещь, чтобы прошедшее событие забылось. А надо все выбрасывать, и сразу.

Егор нагнулся и выудил носок из-под кипы бумаг, а потом поднял какой-то документ и заинтересованно приподнял брови.

— Тогда, может, перед тем, как выбросишь вот это свидетельство о браке, расскажешь, как и когда это было? Это же твое?

Таня медленно взяла протянутую бумагу, разгладила рукой и откашлялась, как перед выступлением.

— Мое, но только оно о разводе. Извольте ознакомиться. Вышковец Татьяна Евгеньевна вышла замуж девять лет назад, получила фамилию Семенова — довольно благозвучно, не правда ли? — а спустя год вернула себе одинокое положение. Муж был, в сущности, обычным человеком, без особых претензий — иначе зачем ему было жениться на упомянутой особе? Но данный брак совместил в себе две беды русского края: дурака и дороги. Другими словами, муж был не прочь погулять, ну а дурой оказалась жена…

— Подожди, — Княжев присел рядом в одном носке и кивнул на лист в руках Тани. — Только одно: ты еще думаешь о нем?

Она сложила самолетик из свидетельства и запустила его по комнате. Тот неуклюже ткнулся носом в ближайший угол.

— Я ответила на твой вопрос?

Егор ласково притянул Таню к себе.

— Я хочу, чтобы ты знала, что можешь рассказать мне все. Что было давно и недавно. Я никогда тебя ни в чем не упрекну. Но… только, пожалуйста, не обманывай меня, никогда. И я буду честен с тобой. Обещаю.

Крепко сжав ее, Егор чмокнул макушку и поднялся.

— Кстати, если ты думаешь, что обещание поужинать со мной выполнено, то должен тебя разочаровать. — Он балансировал на одной ноге, а на другую натягивал носок. — Так что, если у тебя нет особых планов на вечер, в семь я буду у тебя. И не надейся за это время найти причину отказаться.

Когда, закутанная в покрывало, она вышла в коридор, Княжев уже оделся и просто стоял. Почему не ушел, ведь они успели попрощаться? Ждал ее? Обдумывал что-то невысказанное? Или надеялся на какие-то Танины слова? И кто первым щелкнет замком и разорвет очарование этого вечера, впустит в квартиру декабрьский холод?