Отражение в глазах

— Да я уверен, цена осталась бы старой, — отмахнулся Егор. — Как только бы я заглотил наживку, все отмотали бы назад. И Бобр сказал бы, что новый клиент сорвался, берите бетон вы, а то так нехорошо получилось: все-таки давние партнеры. Бетон же ему все равно сбывать надо. И получил бы Шацкий с «Элита» еще столько, что все эти хлопоты показались мышиной возней. А главное, — Княжев скривился, — дочка, кровная, единственная, пристроена. Она же все сделала в точности, как велел папаша. На обещания не скупилась, ресничками моргала, из декольте не вылазила. Ей по-другому и нельзя. Чуть промахнулась — и банковская карточка заблокирована. А так, чудо марионетка, а не дочь! Такой не жалко и любую игрушку, то есть мужа, подарить. Ну, а то, что ей почему-то хочется сводного брата для этой роли, тут уж ничего не поделаешь: чем бы дитя ни тешилось… Но опять-таки выгода, «Центринвест» проще контролировать… Черт!

К чему относилось последнее слово, Таня не поняла. То ли к предыдущему монологу, то ли к тому, что она все-таки уселась на пол у двери. Оба мужчины одновременно рванули к ней и чуть не столкнулись лбами, пытаясь поднять.

— Что с тобой? Плохо? Где болит? Дать попить? Может, от голода? Почему молчишь?

Вопросы сыпались, как шарики с краской из пневматического ружья, и забивали мозг. Невозможно было понять, кто их задавал, на что первое отвечать, и Таня отчаянно зажала уши. Тут же поверх ее рук легли ладони Егора, и он мягко потянул ее на себя.

Сколько прошло времени, Таня не знала. Но когда она наконец открыла глаза, Княжев все так же сидел на корточках рядом и поддерживал ее голову. Почему до сих пор никто в мире не придумал делать наушники в форме ладоней близкого человека? Боятся, что просто их не захотят никогда снимать? Она тоже боится, что Егор догадается, что ей лучше, и уберет руки. Вот он ослабил их, но все же не убрал сразу, а пробежал пальцами по волосам.

— Ты в порядке?

— Да. А ты?

— Нормально.

Таня кивнула и встала с пола, потом механически отряхнула брюки. От противоположной стены поднялся Головин и улыбнулся. Если он и хотел приободрить ее, это не удалось: улыбка его вышла совсем грустной.

— Так что делаем, Викторыч?

— Вы — работаете, обедаете. Я правильно понял, что ты так и не успел поесть? Вот и Таня тоже. Вон куриные рулетки, надеюсь, еще теплые. — Егор подошел к столу и потянул сдвинутые на край контейнеры. — Да, не остыли… А я поеду поговорю с Шацким.

Он вытащил из-под ноутбука какие-то бумаги и положил их в широкую кожаную сумку, которую снял со спинки кресла. Потом выдвинул верхний ящик тумбочки, и выуженный оттуда пухлый блокнот полетел вслед за документами. Поцелуй Тане, кивок Максиму — и Егора уже нет. Только слышно начало телефонного разговора:

— Здравствуйте, Степан Борисович. Назрел серьезный разговор…

Уехал лифт, и все смолкло. Вдруг тишину кабинета нарушил хруст разворачиваемой фольги. Головин последовал совету друга, достал из контейнера за шпажку куриный рулетик, скептически осмотрел зеленоватую начинку в мясе и принялся жевать. Таня тоже подошла ближе, но вовсе не для еды, а чтобы спросить:

— Как вы думаете, чем это все закончится?

Почему он медлил с ответом? Только ли чтобы освободить занятый едой рот или чтобы успеть тщательно подобрать слова? И отчего ее начинает бить дрожь, как от мелкого холодного дождя?

— Во всяком случае, не тем, чего вы так боитесь. — Максим промокнул салфеткой губы и вытер чистые пальцы. — Поешьте, довольно вкусно. Да и время быстрее пройдет.

— Нет, спасибо. Я лучше вернусь к себе. — Она почти выбежала из кабинета.

Приемная все еще пустовала, лишь ветерок перебирал уголки бумаг на секретарском столе. У лифта неизвестно зачем Таня оглянулась. В рамке дверного проема стоял Головин. Во взгляде его читалось отчаяние, и Таня ринулась к лестнице.

Глава 28

Впервые за долгое время работа не могла перебить беспокойные мысли. Таня открывала нужные документы и тупо вглядывалась в экран, не понимая ни строчки. Она переложила все бумаги на столе, заточила и без того острые карандаши, навела порядок в ящиках тумбочки, но все равно в голове бился только один вопрос: «Выкарабкается ли Егор из ямы?».

Под конец Таня просто сняла папки с подоконника и села на освободившееся место. Она смотрела в никуда и механически крутила в руках мобильный телефон.

Когда тот бульканьем отрапортовал о пришедшем сообщении, Таня отмерла. «Все будет хорошо. Извини, очень занят. Целую». Раз Егор пишет «все будет хорошо», значит, сейчас все не так радужно или откровенно плохо. А она сидит и ничего не делает, чтобы ему помочь! Только как помочь? Нет у нее ни таких немыслимых денег, ни богатых друзей. Она обуза для Егора, помеха и трусиха. Потому что не хватает у нее сил шагнуть в сторону, чтобы освободить Княжева.

Подошедшая Света аккуратно тронула подругу за плечо.

— Случилось что?

— Он тонет…

К удивлению Тани, ее слова не показались Синицкой бессмысленными.

— Егор? Да разрулит он все, в первый раз, что ли! Чего убиваться-то у окошка?

— Как ты не понимаешь…