Отражение во мгле

Метрах в пятидесяти горел на стене факел, и были слышны мужские голоса. Затем четверо открыли дверь и исчезли в проеме один за другим. Последний задержался. Бросил взгляд на факел. Выпустил клуб дыма изо рта. Швырнул окурок и ушел следом за спутниками. А факел так и остался гореть.

Когда дверь лязгнула, снова отгородив метро от другого мира, из ребер туннеля, что вел к «Гагаринской», выскользнула тень и, чуть прижимаясь к рельсам, кинулась в сторону факела. За ней еще одна тень. И еще.

Невероятно худой человек, одетый в лохмотья, под которыми просматривался широкий пояс монтажника с привязанными к нему свертками, ловко подскочил к окурку и в мгновение ока прижал его к сухим потрескавшимся губам. Сделал глубокую затяжку, обжигая пальцы.

— Жрец, дай дернуть! — протянул руку второй человек в таких же лохмотьях.

— Грабли убери. — Первый шлепнул товарища по ладони и, плюнув на крохотный бычок, который уже невозможно было курить, запихнул его в рот и начал быстро жевать.

— Нам удача улыбнулась, да, Жрец? — Третий человек похожий на двух первых, подкрался к ним и кивнул на дверь, которую больше не держали ненавистные запоры.

— Удача? — Жрец оскалил редкие гнилые зубы. — Вера в удачу есть удел еретиков и грешников. Священный дух атомной войны послал нам знак. Вот что это.

9 КОНЦЕПЦИЯ ВЛАСТИ

Огромный змей из стали, деформированной огнем и временем. Это был поезд. Он стоял в туннеле, который кончался невдалеке. Уже явственно чувствовался зловещий холод поверхности. Слышались завывания ветра, словно угрозы какой-то страшной силы, не склонной считаться с желаниями обитателей сумрачного подземелья. Плевать этой силе, что кто-то из них хочет вернуть свою любовь, а другие решили ему в этом помочь. Все это такие ничтожные вещи по сравнению с тем, что есть реальный мир, превращенный человеческим разумом в сюрреалистическую картину застывшей смерти, замерзшего ада. И воющей неведомой силе незачем терпеть в своих владениях людей.

Но люди шли, а ветер гудел где-то там, где туннель упирался в иной мир. Люди шли в город, которого давно нет, как, наверное, и всех других городов человеческой вселенной.

Костя с ужасом смотрел на останки, которыми был полон изувеченный много лет назад состав. Уже никто, наверное, не ответит, почему на путях, ведущих в депо, оказался электропоезд, полный пассажиров. И как он сгорел, находясь в подземке. Но сейчас Ломака может созерцать то, что из этого вышло. И долго рисовать в воображении творившееся здесь.

Одни лезли в окна — из них, бесформенных, теперь свисают обугленные трупы.

Другие, расталкивая своих товарищей по несчастью, кусая их за конечности и истошно вопя, ломились в двери — вот лежат под ними кучи переломанных черных костей и черепов с пустыми глазницами, с распахнутыми в последнем крике ртами. Словно какое-то назидание оставшимся в живых.

Жуковский забрался под второй вагон и долго там возился. Наконец с кряхтением извлек довольно большой плоский деревянный ящик. А следом еще один. Волков наблюдал за его действиями совершенно равнодушно. Ломака смотрел с интересом и нетерпением, понимая, что каждая секунда отдаляет от него Марину. А вот Селиверстов отчего-то хмурился. И еще больше недовольства появилось в его мимике и взгляде, когда Жуковский свои ящики открыл.

Там лежали теплые комбинезоны. Четыре спортивных, яркой расцветки, с эмблемами и надписями, а вот остальные два — совершенно белые. Похоже, военного образца, для условий Крайнего Севера либо высокогорья. Для тех мест, где много снега и мало тепла, как сейчас всюду на земле. В одном из ящиков действительно оказался летный шлем с темным стеклом. Помимо этого Костя увидел очки в зеленой оправе, с толстыми стеклами, это чтобы защищать глаза от осколков. Еще армейские галеты и хлебцы в вакуумной упаковке, а также два автомата Калашникова и цинковую коробку с патронами.

— Андрей, откуда все это? — хмуро проговорил Василий.

— Я ведь тоже искательствовал поначалу. Это потом другими делами вплотную заняться пришлось. Фермы обустраивать, селекцию вести, с цингой бороться и блохами.

— Так это все твое? И столько лет лежит?

— Ну конечно мое. Да и кто найдет? Кому охота лезть через кучи черепушек, мараться в этой саже. Да и чего ради? Разве придет в голову…

— Погоди. А для чего ты здесь это все держал? Почему домой не перенес? Почему стволы в общину не сдал? Это же автоматы! Огнестрельное в таком дефиците, а ты…

— Василий, ты чего разнервничался? — усмехнулся Андрей. — Принести автоматы и патроны в общину и отдать кагалу Едакова? Так? Ну что ты смотришь на меня, как на врага? Так, я спрашиваю?

Селиверстов молчал.