Отражение звезды

Было тепло и тихо. Лето не сдавалось, но уже летели по воздуху тонкие паутинки, а над землей витал слабый запах тлена. И все же казалось, что не будет ни конца ни края этой радости, этой свежести, этой чистоте. Как не может быть на земле вражды, крови, злобы, а есть одна доброта, свет и любовь друг к другу…

Айдына вздохнула. Пока добро и красоту спасают сабля и острая пика, не стоит ждать покоя этой земле.

Глава 20

Четыре бега откликнулись на зов Айдыны. Тайнах и Эпчей, модорский – Бышкак и кайдимский – Хозан. Посреди большой поляны очертили круг, развели костер. Воткнули рядом копья с оберегами и знаменами родов. Бунчуки – по три конских хвоста на «челке» у каждого знамени – подтверждали, что приехали самые уважаемые люди улусов и, значит, обсуждать будут важные вопросы.

Пять вождей и старейшины тридцати родов опустились на белые кошмы возле костра. За их спинами, не заходя за черту, толпились чайзаны и матыры. Выскочили к костру шаманы, забили в бубны. Эпчей, как старший из бегов, первым бросил свою камчу в круг, затем встал и, подняв руку, заговорил:

– Уважаемые! Проскакал по нашим аймакам черный гонец и принес нам печаль на сердце. Страшную весть сообщил. Джунгары в кыргызские земли пришли. Не за албаном, как в прошлые годы. Они пришли, чтоб увести кыргызов в полон, оголить наши земли…

Собравшиеся взволнованно загудели, но Эпчей снова поднял руку.

– Велико войско джунгаров. В одиночку нам не выстоять. Но и покорно отдаваться им на милость – смерти подобно! Нужно объединить наши силы, наше оружие, наших воинов… Что скажут беги? Сражаться будем или ждать, когда чужеземцы нас свободы лишат?

– Что толку воевать с врагом, которого все равно не одолеешь? Зачем погибать зря? – недовольно пробурчал Бышкак.

Его подержал Хозан:

– Джунгары сильнее нас. Воевать с ними бесполезно! – И посмотрел исподлобья. – Скажи, Эпчей, что делать нам, как сохранить свои улусы без пролития крови?

Недовольный тем, что его прервали, Эпчей помолчал, затем продолжал:

– В двух случаях мужчина не должен спрашивать: что делать? Первый – когда злобный враг обнажил перед ним меч. Второй – когда жаркая молодка постелила мягкую кошму и улеглась рядом.

Напряженную, будто предгрозовую тишину разрядил смех. Смеялись охотно, до слез.

– Вот что я скажу, – снова обратился Эпчей к собранию. – Некогда нам раскачиваться. Пусть я ослепну, если увижу тех кыргызов, которые согнутся перед ойратами: «Милости просим, берите наши земли, уводите в полон наши семьи, топчите нас, владейте нашими стадами и табунами!»

Возмущенный ропот в ответ словно придал силы Эпчею. Глаза его гневно блеснули.

– Глубоко ошибаются те, кто рассчитывают на милость джунгарского контайши. Неужто кыргызы совсем свихнулись и просто так покинут свои земли? Кыргызы, которые почти сто лет воюют с могучими орысами и не сдаются. Так неужели они побегут от ойратов? Или, как жертвенные овцы, пойдут на заклание?

Эпчей перевел дыхание, обвел всех взглядом.

– Ужели покорно покинем свои курени, перешагнем через прах павших воинов, оставим святые могилы предков? Забудем своих богов и свою веру? Вы думаете, нас ждет благоденствие на чужбине? Вдали от родных гор и степей? Скажите, кто защитит нас в джунгарских владениях? Разве духи последуют за нами? Не зря говорят: «По родной земле пуповина болит». Зачем же нам рвать пуповину, которой мы приросли к нашей земле? – Эпчей расправил плечи, голос его то и дело прерывался от гнева и волнения. – Я так решил: лучше я погибну, но останусь на земле отцов, не покину ее. Но пока буду жив, пусть никто не ждет от меня пощады – ни струсивший кыргыз, ни пьяный победой джунгар. Буду сражаться, пока не переломится о врага мое копье, пока не затупится моя сабля! Я все сказал! – отрезал Эпчей и сел на кошму рядом с Тайнахом.

Воцарилась такая тишина, что стало слышно, как журчит вода в ручье.

Тайнах поднял камчу, бросил ее в середину круга.

– Каждый из нас может обидеться на своего родича, соседа, даже на свой народ, но обидеться на свою степь, на свою родину – нет таких! Джунгары пойдут напролом, все силы бросят на то, чтобы согнать кыргызов с их родовых земель. Что нас ждет впереди? Позорный плен? Или смерть? Чужие земли никогда не станут родными.

Тайнах говорил резко, глаза его яростно сверкали, лицо налилось кровью.

– Вы думаете, есть на свете народ, который по доброй воле уступит свои угодья? Никто не отдаст их без крови! Зачем обманывать себя? Не джунгарам, а нам придется отвоевывать место для своих юрт. Почему ж мы боимся пролить кровь за нашу землю, вместо того чтобы проливать ее, пытаясь отнять чужие земли? Нельзя покориться контайше, сдаться ему на милость! Ему нужны воины, чтобы сражаться с маньчжурами. Но если воины погибнут, кто вспомнит об их семьях? А еще за стадами и табунами – богатством нашим – пожаловали джунгары! Два года подряд их скот гибнет от бескормицы, а народ – от голода. Накормим ойратов жирным мясом, а сами околеем – так, что ли?

Тайнах судорожно перевел дыхание и с нажимом, будто вбивая каждое слово в головы собравшимся, отчеканил: