Отражения

С тех пор изменилось многое: Ланн стал ее мужем, он проводил с ней ночи, а днем стоял за ее спиной, готовый отдать жизнь в обмен на ее безопасность. Но когда он как-то раз нашел ее в спальне, вцепившейся побелевшими пальцами в крышку стола, он впервые задумался, что этого может быть недостаточно.

— Ты в порядке? — осторожно прикрывая за собой дверь, спросил он.

— Конечно, нет, — выпрямившись, улыбнулась Сайдири и скинула яркий платок, по плечам рассыпались кудри, черные, как смоль. — Порядок — это скучно.

То была особенная улыбка, никому больше она не улыбалась так тепло и нежно, и Ланн забывал обо всем на свете, когда видел ее. Он подошел ближе, Сайдири подняла руки, обняла его и испустила тяжелый вздох, камнем упавший ему на сердце.

— Мне… тесно, — выдохнула она. — Я думала этот город, эта война, все эти дурацкие обязанности, это они так давят на меня, но нет, — она прижалась щекой к его груди и заговорила тише и медленнее. — Я могу изменить так много: превратить ложь в правду, шутку в реальность, лишь задеть чью-то судьбу пальцем и она сложится в новый узор. Есть только одна вещь, которую не сдвинуть, не сломать… это я. Я и есть моя тюрьма. Я никогда не буду никем больше, я…

— Я люблю тебя, — запустив руку в ее мягкие волосы, перебил он. Ланн понятия не имел, о чем она говорит, но от этих слов становилось не по себе. — И я точно не хотел бы видеть на твоем месте никого больше.

Послышался прерывистый вздох, затем еще один, Сайдири вцепилась в него так, будто видит в последний раз в жизни. Проклятье, кажется, он сделал хуже…

— Эй, — протянул он и неловко улыбнулся, — еще не поздно вернуть твоего мужа матери с сопроводительным письмом вроде: «Заберите вашего сына, он ничего не понимает в женщинах. Это самый тупой монгрел на свете!»

Рассмеявшись, она отпустила его и присела на краешек стола. Ланн вздохнул с облегчением — когда она улыбалась, он верил, что они справятся со всем на свете.

— Ты — самый лучший, — вытирая слезы, проговорила она. — Никому не говори, что я тут… ну знаешь, ударилась в философию да еще и на трезвую голову. Что происходит в спальне, должно оставаться в спальне, в конце концов. Кто пойдет за командором, которая не знает, куда идти? А мне даже к себе сложно вернуться в последнее время.

— Тогда возвращайся ко мне, — он протянул руку и погладил ее по влажной щеке. — И я о тебе позабочусь.

* * *