Отражения нашего дома

– Биби? Ты, наверное, что-то перепутала, – говорит она нежным тоном. Этот голос идет откуда-то из прошлой жизни, о которой я знаю только по зернистым домашним видеороликам да выцветшим фотографиям, что часто показывала мне мадар. И рассказывала, какой была бабушка. – У меня здесь только одно дитя. И она слишком молода, чтобы стать матерью. А ты… Почему ты плачешь? Я тебя расстроила?

– Всего одно? – осторожно спрашиваю я. – Остальных ты не помнишь? – Детей, которых моя биби с религиозным усердием перечисляла каждый день.

– Остальных?

– Тех, что были у тебя еще до переезда в этот дом. Разве ты не помнишь, какой была твоя жизнь раньше?

– Раньше… – Ее лицо становится отстраненным. Она начинает ходить взад-вперед по комнате. На ее губах вертится вопрос. Воздух вокруг нее клубится, становится все холоднее и холоднее.

– Ладно, пока ты размышляешь, давай попробуем… найти Малику. – Я разворачиваюсь и вывожу ее из комнаты. Не могу все это осмыслить. Не укладывается в голове. Похоже, никогда мне от этого не убежать. Даже здесь мне напоминают о семье, которую я медленно теряю.

– О, спасибо. – Она вытирает ладонью следы слез и бодрым шагом идет за мной. – Слов нет, как много это значит для меня. Да вознаградит тебя Бог за твою доброту.

– Да, непременно вознаградит, – выдавливаю я, стоя на верхней площадке лестницы. В последний раз окидываю взглядом биби – какая же она молодая – и маню ее за собой. – Сюда, вниз. – Но забываю, что перил нет, и рука соскальзывает в пустоту. Я теряю равновесие. – Ой!

Когда падаешь вперед, время словно замедляется. По неведомой причине мозг решает ускорить работу, чтобы мы смогли прочувствовать каждую секунду падения и приготовиться к удару.

Биби тянется ко мне. На ее лице написан ужас.

Ее рука крепко хватает меня.

Она меня спасла.

Мы стоим секунду в этом шатком равновесии. Ее грудь тяжело вздымается, я задыхаюсь от радости возвращения к жизни. Темные глаза биби находят мои, и на ее пальцах, крепко сомкнутых на моем запястье, расцветает тепло. Оно медленно, сантиметр за сантиметром, проникает мне в кожу. С удивительной силой она тянет меня вверх и отпускает.

– С-спасибо. – Я падаю на колени и судорожно втягиваю воздух.

Биби-джан присаживается возле меня, в ее глазах светится любопытство. Она рассматривает очертания моих скул. Небольшую горбинку на носу. Форму моих глаз.

– Наргиз, – шепчет она. – У меня… – Она с трудом подыскивает слова.

– Десять дочерей, – заканчиваю я за нее. – И один сын.

– Одиннадцать. – Ее голос крепнет. Она всматривается в меня. В ее глазах расцветает что-то новое. Любовь. Узнавание. – Одиннадцать. И ты…

– Я – не она. – Волны вздымаются, грозя унести меня по течению, но я стряхиваю их. Я не стану плакать. – Я ее дочь. Меня зовут Сара.

При этих словах она вздрагивает.

– Ее дочь? Но ведь она сама еще маленькая девочка. Немного моложе тебя.

– Разве ты не знаешь, какой сейчас год? – спрашиваю я.

– Я… – Она мучительно пытается вспомнить что-то, давно утерянное на долгом пути. В потоке прошедших лет. Но… Может быть, и не утерянное.

Она похожа на воспоминания биби-джан о прошлом. Силуэт, до сих пор обитающий в том времени, когда она на самом деле жила в этих коридорах. Она не помнит меня, не помнит, какой сейчас стала мадар, потому что для нее это еще не произошло.

– Ты хочешь сказать, моя дочь назвала тебя в честь меня? – Я слышу в ее голосе незнакомые нотки. Она изо всех сил пытается понять, кто же я такая.

Еле удерживаюсь от смеха.

– Примерно так. – Я лукаво улыбаюсь. – Она думала…

Снизу доносится грохот.

Топот бегущих ног.

Тяжелое дыхание.

Я настораживаюсь, ищу, чем защититься.

– Биби-джан, отойди назад! – Я встаю перед ней в твердом намерении спасти ее от незваных гостей. Моего плеча касается что-то мягкое, и по телу снова разливается тепло.

– Нет нужды. – Она проходит мимо меня.

В парадную дверь врывается фигурка. Маленькая девочка в платье с рукавами-фонариками и с узором из подсолнухов.

– Это ты! – Глаза биби наполняются слезами. Малика бежит к ней, но останавливается на полпути.

Они кружат на месте, глядя друг на друга, но не решаясь соприкоснуться.

Почему?

Горизонт наливается розовым светом, и я понимаю, что через пару мгновений в окна ворвется яркое сияние зари. Биби-воспоминание – такое прозвище я ей придумала – печально улыбается, сверкнув белоснежными зубами. Я пытаюсь улыбнуться в ответ, но получается скорее грустная усмешка. Она снова начинает напевать все ту же мелодию. «Свет сердца моего, танцуй. В мелодиях без тревог. В надеждах без печали». И только сейчас я понимаю, что песня звучит как колыбельная. «Для света мы поем». Она медленно исчезает из комнаты, кружась, и забирает с собой песню. «И до зари, мой свет, мы будем танцевать».

Малика медлит. Ее глаза, окутанные глубокими тенями, осторожно отдаляются на шаг от солнечного света, просочившегося на пол. Она чего-то ждет.

– Что такое? Чего ты хочешь? – спрашиваю я.

Солнце поднимается все выше и заливает лицо Малики теплыми лучами, подсвечивая ее силуэт. Она шепчет:

– Чтобы меня нашли, пока не поздно.